ЛЧ: Ещё вы мне рассказывали, что он у вас сидел и слушал радио.
ИШ: Да. «Бабье лето» впервые исполнила Шульженко.
ЛЧ: А почему вы думаете, что впервые?
ИШ: Ну, потому что они ждали этого исполнения, он перезвонил тут же Гарику и поздравлял его, и был счастлив!
ЛЧ: Это он слушал только в вашем присутствии или ещё кто-то был?
ИШ: Нет, вдвоём, вдвоём.
ЛЧ: Это у вас на Немировича было, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: Понимаете… если вы смотрели «Голубые огоньки», их недавно повторяли…
ИШ: Да.
ЛЧ: …и это был «Голубой огонёк» 65-го года. То есть в январе 65-го она уже звучала.
ИШ: Значит, это было до этого.
ЛЧ: А-а-а! То есть вот что было!
ИШ: Радиозапись была до этого.
ЛЧ: А, ясно! То есть по радио она была раньше?
ИШ: Да. Ну, потому что я сужу по его реакции и по тому, как они ждали её! И Кохановский это должен помнить, по идее.
ЛЧ: Помнить-то должен. Но это дело его. А как вам показалось, понравилась Володе эта аранжировка или не очень?
ИШ: Ему просто понравился сам факт, потому что он мечтал, чтобы это вышло куда-то в эфир, чтобы где-то напечататься — они об этом мечтали. У Гарика-то какие-то песни были, а у него ничего же не было!
ЛЧ: Но, однако, он ходил и предлагал их купить к тому времени.
ИШ: Ну, всё-таки, это на Всесоюзном радио, это же не просто так! Это не как сейчас там крутят всяких!.. Сто эфиров, сто каналов.
ЛЧ: Не просто так, да. Гарика, кстати, тогда ещё на «Юность» приглашали, и он участвовал в передачах!
ИШ: Ну, он-то — да, как поэт.
ЛЧ: Как понять, где у Гарика были песни?
ИШ: Я имею в виду публикации.
ЛЧ: А на днях рождения вы не бывали у Кохановского?
ИШ: Нет. В доме у него я была, а… не помню просто.
ЛЧ: А Высоцкий при вас когда-нибудь пел «Какой большой ветер…» на стихи Матвеевой?
ИШ: Да, да, пел.
ЛЧ: И как часто?
ИШ: Но не очень.
ЛЧ: Что она, сложная по исполнению была или он её не очень любил?
ИШ: Не знаю. Но не очень часто. Но он её пел, да — вот ты мне сейчас напомнил.
ЛЧ: Вот недавно нашлась неизвестная запись, и на ней есть второе её исполнение, всего-то из зафиксированных у нас. Не помните, чтобы он пел её у Синявского?
ИШ: Нет. Ну, конечно, не помню.
ЛЧ: А, кстати, байки Высоцкого не при вас ли записывал Андрей Донатович?
ИШ: Нет, не знаю.
ЛЧ: Всякие такие шутливые смешные рассказики.
ИШ: Ну, может быть. Да вообще тот период был очень весёлый, очень оптимистичный, не было этого надрыва, который был в последние годы. Всё было весело, всё замечательно!
ЛЧ: То есть совершенно по-другому?
ИШ: Абсолютно! Даже когда арестовали Синявского, мы навещали его жену — и всё это было, чтоб её поддержать, всё это было на юморе, безо всякого трагизма.
ЛЧ: Ну, сам-то он, наверно, в душе переживал?
ИШ: Ну, конечно, наверно.
ЛЧ: Ему же было не до юмора, скорее всего. Так что за друзья приходили вместе с вами к ней?
ИШ: Я не могу вспомнить.
ЛЧ: Его друзья какие-то?
ИШ: Да.
ЛЧ: Вместе с вами приходили?
ИШ: Да. Ну, может быть, и Сева там был, не знаю точно.
ЛЧ: Это вы в Хлебный ходили?
ИШ: Да.
ЛЧ: А чьи ещё не свои песни он пел при вас?
ИШ: Кохановского.
ЛЧ: Две эти песни?
ИШ: Да. Пел он про Сталина очень часто, «На Тихорецкую состав отправится…»
ЛЧ: А не знаком вам такой текст: «На железный засов заперты ворота, где преступники срок отбывают…»?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А цыганочку пел при вас?
ИШ: Это какую?
ЛЧ: На цыганскую мелодию, но тексты разные были.
ИШ: Пел, да.
ЛЧ: А текст был Аполлона Григорьева или его?
ИШ: Это я тебе не могу сказать.
ЛЧ: Или на слова Анчарова?
ИШ: Не знаю.
ЛЧ: А «Корабли» были при вас?
ИШ: Не помню. Он мне рассказывал, как они блатные песни собирали.
ЛЧ: Кто «они»?
ИШ: Был такой актёр… как же его… он в «Тихом Доне» играл, в «Поднятой целине». Такой он комедийный. Старше его, известный очень актёр, он потом в нищете умер. И они с ним ходили по переулкам, которые назывались Бахрушинки, начиная от нашей улицы и заканчивая туда, к Елисеевскому. Там много жило уголовников освобождённых. И вот они там ходили и собирали темы этих блатных песен.
ЛЧ: Темы или сами песни?
ИШ: Ну, песни, темы. Вспомнила актёра, это Борис Новиков!
ЛЧ: Но он же был старше его!
ИШ: Ну, вот он мне сам рассказывал, что он до знакомства со мной собирал с ним эти блатные песни у этих бывших зеков.
ЛЧ: Сколько любопытного я от вас слышу! А эстрадные песни пел он при вас?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Говорят, он очень часто Вертинского пел!
ИШ: Нет, Вертинского я не слышала в его исполнении вообще.
ЛЧ: А пел ли он песни Галича?
ИШ: Что-то пел.
ЛЧ: Только «Физиков» или что-то ещё?
ИШ: Может быть, пел, но это я тебе точно не могу сказать.
ЛЧ: А Ножкина?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Песня «А на кладбище всё спокойненько…»?
ИШ: Я не помню.
ЛЧ: При вас была уже песня «Сыт я по горло, до подбородка…»?
ИШ: Да.
ЛЧ: А когда она примерно появилась, не помните?
ИШ: По-моему, она у меня там была записана.
ЛЧ: Где записана?
ИШ: В каком году она написана?
ЛЧ: Так в том-то и дело, мы точно не знаем. То ли в конце 64-го, то ли в начале 65-го.
ИШ: Ну-ка, напомни мне слова!
ЛЧ: «Сыт я по горло, до подбородка, даже от песен стал уставать! Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать!»
ИШ: По-моему, она там была у меня записана. В те годы он её пел.
ЛЧ: Записана где, в списке* или на плёнке?
ИШ: По-моему, на плёнке. А точной датировки нет?
ЛЧ: В том-то и дело, что нет. Мы датируем как: по фонограммам, по первым исполнениям — в основном так. А сам-то он даты почти нигде не ставил. А что Володя вам рассказывал о своих родителях? Что за отношения у него с ними были?
ИШ: Мать он не любил.
ЛЧ: Почему он не любил?
ИШ: Не знаю. Он так к ней относился… больше любил мачеху Женю.
ЛЧ: Это он сам вам говорил, да?
ИШ: Да. Ну, мать, видишь, как в этой книге написано, если ты читал, у него же был какой-то отчим придурок, молдаванин…
ЛЧ: Ну, был.
ИШ: Который и бил её. И мне это вообще знакомо всё.
ЛЧ: Что значит, «знакомо»?
ИШ: Потому что у меня такое же было с матерью. Когда такие отчимы попадаются — это очень ранит детей.
ЛЧ: Этот молдаванин не только её бил.
ИШ: Да. Поэтому он так к матери и относился.
ЛЧ: Из-за этого, что ли?
ИШ: Ну, это же откладывается у ребёнка!
ЛЧ: Ну, вот, например, Инна Кочарян мне говорила, что Володя на мать обижался из-за того, что у неё куриные мозги — вот так он её квалифицировал. С его слов она мне передала.
ИШ: Ну, да, он как-то так к ней относился.
ЛЧ: И что, он даже как-то избегал её, не звонил, так?
ИШ: Ну, не знаю… но особой любви он к ней не испытывал. Ну, а я сама что могла понять в тот момент? Я сама была молодая, мне было не до этого.
ЛЧ: А про отца что он говорил?
ИШ: Отца уважал очень.
ЛЧ: Интересно! А не рассказывал, что он его угнетает?
ИШ: Нет, нет, нет.
ЛЧ: А что ж вы к отцу не заходили?
ИШ: Ну, у него двое детей родилось тогда.
ЛЧ: То есть отец мог не понять ваше появление?
ИШ: Конечно! Он сурового нрава был человек. Но у какой-то родни мы были, то ли со стороны этой мачехи… были мы там.
ЛЧ: У Лиды?
ИШ: Может быть. Не помню точно.
ЛЧ: А где, в каком районе?
ИШ: Ой, не помню. Но всё это было недалеко, всё это было в центре.
ЛЧ: А не могло это быть, скажем, на Тимирязевской улице, где кинотеатр «Эстафета» сейчас находится, за Савёловским вокзалом?
ИШ: Нет, думаю, нет. Так далеко мы не забирались.
ЛЧ: Далеко слишком?
ИШ: Да.
ЛЧ: И не в Мытищах?
ИШ: Нет, нет, нет, за город мы не ездили туда.
ЛЧ: Но не Лида?
ИШ: Нет, я не помню. Нет, там был какой-то юноша. То ли он какой-то его племянник, то ли сводный брат…
ЛЧ: Виталий?
ИШ: Вот какой-то юноша, да.
ЛЧ: А дочки не было Гали?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Но моложе вас племянник?
ИШ: Да, да.
ЛЧ: Ничего не можете вспомнить ещё из этого похода?
ИШ: Нет.
ЛЧ: И вы мне говорили, что он был боксёром.
ИШ: Может быть. Но это был для меня, видимо, очень короткий эпизод, и я не могу вспомнить. Но это точно было.
ЛЧ: А зачем вы туда ходили, что там нужно было?
ИШ: Уединиться. Просто посидеть вместе. Я тебе уже говорила, что время было такое, что… А Епифанцев умер, да?
ЛЧ: Он не умер, он погиб.
ИШ: А что с ним?
ЛЧ: Говорят, что попал под электричку. Это уже двадцать лет назад. А у Епифанца не бывали вы?
ИШ: Бывали, конечно!
ЛЧ: На первом этаже?
ИШ: Да.
ЛЧ: А это что, были выставки у него?
ИШ: Нет, просто мы его навещали, приходили.
ЛЧ: С какой-то целью?
ИШ: Да нет, просто приходили чайку попить. Я тебе не рассказывала, как у Епифанцева мы были, и это был трагический момент для меня совершенно?
ЛЧ: Нет, о «трагическом моменте» первый раз слышу.
ИШ: Володя его очень любил.
ЛЧ: Он жил в доме, где Бруновы.
ИШ: Да. И, значит, как-то днём… но, по-моему, Высоцкий был в нормальном состоянии, и мы гуляли и зашли к нему, чай сели пить. Такие расслабленные все. В это время звонок в дверь — пришла Люся его разыскивать, Володьку.
ЛЧ: Интересно! Так.
ИШ: И, в общем, Жора меня вывел какими-то путями. И тут для меня, конечно, была трагедия, и вот на отношениях, по-моему, я поставила крест. Неприятно это было очень, понимаешь?!
ЛЧ: Так с этого всё и началось, видимо?
ИШ: Нет, это было уже под конец.
ЛЧ: Что же неприятного, если его жена пришла искать?
ИШ: То ли она ещё не была жена… ну, а что приятного? Я на плечах рыдала у этого Жоры.
ЛЧ: Из-за чего?
ИШ: Что в такую неприятную ситуацию попала.
ЛЧ: В какую ситуацию?
ИШ: Ну, что человека выпроваживают задним ходом. Что, приятно, что ли?
ЛЧ: Что он вас выпроваживает задним ходом?
ИШ: Ну да.
ЛЧ: И Люся это увидела?
ИШ: Нет, она этого не видела.
ЛЧ: Всё-таки она не успела увидеть?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А какой же задний ход у него был? Я знаю, что могли в окно…
ИШ: Не знаю. Может быть, она прошла на кухню, а я в это время вышла. Не знаю, как там это.
ЛЧ: Мне рассказывали друзья Жоры, что они могли в окно выйти.
ИШ: В окно-то — нет, точно не в окно, но как-то он меня вывел. Но вот такой был эпизод, который мне очень в душу запал.
ЛЧ: Это, видимо, перед вашей больницей было?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Или пораньше?
ИШ: Пораньше. По-моему, это была ранняя осень, тёплое время года. Если это тебе неинтересно, не бери в голову.
ЛЧ: Как же неинтересно? Это же связано с разрывом, который потом произошёл!
ИШ: Разрыв так и так уже намечался.
ЛЧ: Но это же чем-то усугубило!
ИШ: Так что такие дела.
ЛЧ: А как Высоцкий отреагировал на это происшествие?
ИШ: Я не помню уже, как. Но он в то время уже то пропадал, то появлялся, и это было уже так…
ЛЧ: То есть не так остро?
ИШ: Видимо, так. Он мог уже несколько дней не появляться, потом появиться.
ЛЧ: После «Стряпухи»?
ИШ: Да, наверно.
ЛЧ: И ещё вы мне говорили, что вы заходили к Анисько.
ИШ: Когда?
ЛЧ: Занимать денег.
ИШ: Да, денег-то мы занимать ходили везде. Это кто Анисько-то?
ЛЧ: Это актёр из театра Станиславского. Он умер года три назад, по-моему. Жена Тамара.
ИШ: Ой, сейчас не помню уже.
ЛЧ: А тогда вы мне уверенно говорили, что он жил на Смоленской набережной!
ИШ: Ну, тогда, значит, помнила, а сейчас уже выскочило из головы. А, да, да, да, наверно.
ЛЧ: Значит, вы вспомнили Смоленскую набережную?
ИШ: Да, да, да. Что-то смутно, но помню. А как он выглядел?
ЛЧ: Какой он тогда был — я не знаю.
ИШ: Это, видимо, был краткий эпизод. Может быть, один раз и заходили.
ЛЧ: Это простительно, конечно. (Общий смех.)
ИШ: Такие детали! На Кутузовском ходили денег занимать к матери Новиковой, пятёрочку, говорили, что мы едем куда-то… мы приехали, у нас ни копейки. Ну, когда нет ни копейки в кармане — как ты думаешь? (Смеётся.)
ЛЧ: А где жила Новикова?
ИШ: Она жила на Садовой, на Павелецкой.
ЛЧ: А вы говорите, ездили на Кутузовский!
ИШ: Она с матерью жила на Кутузовском, пока не вышла замуж.
ЛЧ: А где на Кутузовском?
ИШ: В начале, такой дом с альковами, прямо после Дрогомиловки.
ЛЧ: Есть домашняя запись у Анисько, на которой Анисько играет, а Высоцкий поёт. Почему-то он не мог играть. Ваш период, кстати! Не было у него с руками чего-нибудь?
ИШ: Не было.
ЛЧ: И вроде бы он трезвый, а на гитаре Анисько играет. А с Тамарой Высоцкий работал раньше у Полякова в миниатюре.
ИШ: Нет, об этом я не в курсе.
ЛЧ: А не заходил ли у вас с Высоцким разговор о религии, о Боге?
ИШ: Нет.
ЛЧ: И о крещении своём он вам ничего не говорил?
ИШ: Нет. Он крещёный был?
ЛЧ: Нет. В том-то и дело, что это никак не подтверждается. Хотя многие хотят, чтобы он был крещёным, но этого не было.
ИШ: Думаю, что не был, раз отец был военный, коммунист, наверно…
ЛЧ: Само собой, чего там! А чем вас Володя не устраивал по характеру, по поведению, по поступкам?
ИШ: Почему? Меня он всем устраивал! Только вот когда он пьяный валялся… вот выходили из ВТО, а он оседал по стенке и отключался!
ЛЧ: Ничего себе! Прямо на полу, что ли?
ИШ: Прямо на земле, да, на улице! Все мимо шли, а я вокруг него бегала и не знала, что мне делать. Вот это, конечно, было чудовищно! Я просто тогда не понимала, что такое алкоголизм, я не понимала этого. Но были такие случаи.
ЛЧ: Что, часто так бывало?
ИШ: По крайней мере, один случай я ярко помню, когда он свалился… уже когда закрытие было ресторана… и всё — отключённый человек лежит в луже! И что мне делать? Я одна, никому нет дела совершенно, все мимо идут, и всё! Помог, слава Богу, Слава Любшин. Был такой у них артист.
ЛЧ: А-а-а! Это, наверно, ещё в самом начале знакомства?
ИШ: Нет, ну, в самом начале, я тебе объясняю, что он не пил.
ЛЧ: Я понимаю. Но, я имею в виду, после дня рождения Свидерского?
ИШ: Да. Он запил-то так, потихоньку, потом уж завёлся.
ЛЧ: И как Любшин помог?
ИШ: Ну, сначала он машину поймал, говорит: «Куда везти?» Я говорю: «Ну, может быть, к его матери?» А я не помнила адрес. У меня дома уже не принимали с ним. Но всё-таки я повезла его к себе на Зубовский, где моя бабулька жила.
ЛЧ: А бабушку как звали?
ИШ: Александра Климентьевна.
ЛЧ: А, да, вы ж мне давно говорили! А фамилия как её?
ИШ: Гурылёва.
ЛЧ: А Любшин тоже с вами гулял?
ИШ: Нет. Просто все проходили мимо, а он обратил внимание.
ЛЧ: Потому что я знаю, что он тогда был непьющим.
ИШ: Нет, нет, он в то время не такой был. Потом чего-то я слышала, что он якобы пил… но тогда он был положительный.
ЛЧ: И там он отоспался, да?
ИШ: Да, он отоспался, а я всю ночь стирала брюки, сушила, гладила — это же всё было в грязи!
ЛЧ: А-а-а! Помните, мы с вами поехали к вашей подруге, где «1000 мелочей», и вот она вам сказала: «Расскажи молодому человеку, как ты стирала брюки!» Это тот самый случай, да?
ИШ: Ну да.
ЛЧ: А он когда-нибудь каялся за своё пьянство?
ИШ: Нет.
ЛЧ: И не извинялся ни перед кем, не осознавал, что это нехорошо?
ИШ: Нет. Разве они сознаются, эти алкоголики? Никто не сознаётся.
ЛЧ: А у Кочаряна помните годовалую дочку?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Вообще детей не помните?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А как вам кажется, кто из этой компании на Большом Каретном оказывал на него влияние?
ИШ: Не знаю. Вряд ли кто-то на него оказывал влияние, он был сам по себе. Думаю, что никто. Или, по крайней мере, мне это неизвестно.
ЛЧ: А бывали ли вы у Семёна Соколовского? Помните такого?
ИШ: Да. Мы где-то с ним пересекались, но бывали или нет — я не помню.
ЛЧ: Я вам подскажу, он жил в Волковом переулке — это на Красной Пресне, в новом высотном доме, такой он панельный, 12-этажный, по-моему… это актёрский дом.
ИШ: Нет, не могу сказать. Но пересекались где-то. А-а-а! Были мы в этом доме точно! Но про запись там не помню.
ЛЧ: Были у него один раз или не один?
ИШ: Не могу сказать. Но как-то пересекались.
ЛЧ: Как он мне объяснял, что встретились с Высоцким где-то в доме кино, пили водку, продолжили у него дома.
ИШ: Да, может быть.
ЛЧ: Он умер давно уже. И он мне рассказывал, что у него была запись домашняя… вот интересно, не присутствовали ли вы при этом, потому что Высоцкий там посвящает
«Я однажды гулял по столице…» любимой женщине.* Видимо, для кого-то произнося эти слова.
ИШ: Вот это он у Дубровина писал.
ЛЧ: Под запись?
ИШ: Да.
ЛЧ: Нет на записи этого!
ИШ: Любимой женщине. «Я однажды гулял по столице…» (Смеётся.)
ЛЧ: Я помню, вы говорили, что у вас бурная реакция была на это.
ИШ: Да, конечно!
ЛЧ: Обидно было?
ИШ: Да.
ЛЧ: А, может, он это вам на ухо сказал, чтобы не под запись?
ИШ: Нет, он сказал это вслух.
ЛЧ: Так, может, это не во время записи было?
ИШ: Нет, именно, по-моему, во время записи.
ЛЧ: Интересно. Мне ещё Дубровин рассказывал, что потом Высоцкий пришёл к нему с Переверзевым…
ИШ: Да.
ЛЧ: А откуда вы знаете?
ИШ: Ну, мы с Переверзевым общались.
ЛЧ: Вот это интересно! Это я не знал! И с Высоцким, и с Переверзевым?
ИШ: Переверзев нас как-то очень опекал.
ЛЧ: Это как?
ИШ: Ну, в том же ВТО, и везде он нас кормил-поил, так заботился о нас! И когда мы пропали, и все были в панике, мы даже его послали к моей матери, чтобы он ей объяснил, что мы живы-здоровы, что просто пока не можем появиться.
ЛЧ (восхищённо): Хе-хе! Так он на сколько лет вас старше!
ИШ: Ну, вот он очень его любил и очень опекал!
ЛЧ: Обалдеть!!! Как мальчишка на побегушках, получается так?
ИШ: Мы попросили, он сказал: «Я пойду!»
ЛЧ: А сам-то он поддавал?
ИШ: Ну, он уже был пожилой… он пил, но не до упаду, так — немножко.
ЛЧ: А почему вы послали Переверзева, а сами не позвонили?
ИШ: Как это почему?
ЛЧ: Чтобы по голосу не поняли, что вы поддатые, да?
ИШ: Нет, при чём тут это? Просто, чтобы не ругали. Нас же не отпустят потом.
ЛЧ: Чтобы в глаза не смотреть родственникам?
ИШ: Да! (Общий смех.)
ЛЧ: А сколько раз вы видели Переверзева в компании с Высоцким или с вами?
ИШ: Но не один раз, несколько раз! Просто когда какой-то момент настал, мы его попросили. Мы же в ВТО часто бывали, так как там было дёшево и все свои.
ЛЧ: А наподобие Переверзева кто-то ещё защищал Володю?
ИШ: Его все любили!
ЛЧ: Я имею в виду — вот так побежать, что-то сказать, что-то сделать, предпринять.
ИШ: Копелян был такой.
ЛЧ: И Копелян ещё при этом участвовал?
ИШ: Копелян тоже любил его накормить, напоить как следует, рассказать там всё…
ЛЧ: Высоцкого, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: И Копеляна вы видели в этой компании?
ИШ: В ВТО он с нами часто бывал.
ЛЧ: Вот это да! А что ж он тогда делал? Он снимался, что ли, в Москве?
ИШ: Ну, наверно. «Семнадцать мгновений» когда снимался?
ЛЧ: Это гораздо позже, это 70-71 годы! Или даже 72-й, вот так даже!
ИШ: Ну, он же много снимался! Они с ним снимались в «Интервенции», по-моему.
ЛЧ: Да, да, да. И тогда Копелян так его уважал, 64-65-й год?
ИШ: Ну да. А Переверзев т а к опекал его!
ЛЧ: А за что он так любил его, я что-то не пойму!?
ИШ: Не знаю.
ЛЧ: За песни, что ли?
ИШ: Ну, наверно, да.
ЛЧ: А откуда вы знаете, что они к Дубровину приходили с ним?
ИШ: Это я не знаю. Я просто знаю, что у них были очень хорошие отношения. И что тебе Дубровин рассказал?
ЛЧ: Дубровин рассказал, что Высоцкого не хотели снимать на Одесской киностудии, и Переверзев хотел Высоцкому помочь ему тем, что они у Дубровина записали плёнку, Переверзев положил её в карман с тем, чтобы её как-то подарить кому-то, показать, что вот такой Высоцкий — талантливый человек, пусть его снимают! Такой смысл был.
ИШ: Да. Он его очень и опекал и любил.
ЛЧ: Я так удивлён! Он же ветеран, и вдруг…
ИШ: Нет, ну, если он даже пошёл к моей матери нас отмазывать!
ЛЧ: С ума сойти!
ИШ: И там что-то у него печень разболелась, его обхаживали, содой поили.
ЛЧ: У кого печень разболелась?
ИШ: Ну, у Переверзева. Мать моя была в шоке: пришёл Переверзев! Он на то время был ещё суперзвезда!
ЛЧ: Ну, дак!..
ИШ: Тем более, для этого поколения.
ЛЧ: Ещё бы! А где разболелась, у матери, что ли?
ИШ: Да. У него больная была печень. Надо тебе как-нибудь с моей матерью поговорить, она б тебе про Володьку рассказала!
ЛЧ: Я готов!!!
ИШ: Она себя плохо чувствует, а так она всё соображает.
ЛЧ: А мне Скирда рассказывала, что Высоцкий занимал деньги у Пырьева!
ИШ: Может быть.
ЛЧ: Это не при вас было?
ИШ: При мне он у Шпаликова занимал. На улице мы занимали пятёрочку.
ЛЧ: Как, на улице встретили?
ИШ: Да.
ЛЧ: А где, на какой улице?
ИШ: Ну, где-то… ну, мы же часто просто гуляли по улице.
ЛЧ: Где-то в центре, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: Со Шпаликовым больше никакого общения не было при вас?
ИШ: Нет, только деньги он у него занимал.
ЛЧ: А так вообще не встречались с ним, ну, в том же ВТО?
ИШ: Не… ну, может быть. Там была общая такая компания, где друг друга знали.
ЛЧ: А когда встретили Шпаликова? Хотя бы время года?
ИШ: Тоже была осень-зима.
ЛЧ: Ближе к началу знакомства?
ИШ: Ну-у-у… нет, уже, видимо, зимой.
ЛЧ: Понятно. Видите, тут кто-то утверждает, что они познакомились только когда съёмки в Белоруссии начались, а это сентябрь 65-го.
ИШ: Нет, это было раньше.
ЛЧ: А Высоцкий не говорил, что он снимался по его сценарию?
ИШ: Нет. Как-то с Пуговкиным мы встретились, ещё с кем-то…
ЛЧ: А с Пуговкиным, это при вас было?
ИШ: Да. Он его Миша называл.
ЛЧ: А что за встреча была? Где?
ИШ: Просто на улице была какая-то встреча совершенно незначительная, где Епифанцев жил, где-то на переходе, на Садовом.
ЛЧ: И они знали хорошо друг друга, да?
ИШ: Да. Они поздоровались и разошлись. Много таких встреч было на улице.
ЛЧ: А ещё с кем-то типа Пуговкина?
ИШ: Не помню.
ЛЧ: А про Шукшина что-нибудь говорил вам Высоцкий?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А с Урбанским не встречались?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А вы помните, где и как вы узнали о смерти Урбанского?
ИШ: Нет, не помню.