ЛЧ: А Высоцкий вам не рассказывал, что его в КГБ вызывали?
ИШ: Нет.
ЛЧ: То есть вы об этом ничего не знаете, да?
ИШ: Я знаю, что его якобы вызывали, но его защищал Борис Брунов.
ЛЧ: А он-то с какой стати?
ИШ: Ну, там же все Брунова хорошо знали, и Брунов в его защиту выступил, чтобы его не трогали вообще.
ЛЧ: Выступил где-то там внутри или открыто?
ИШ: Нет, где-то внутри. Открыто нельзя было выступать. У него были же связи: он всё время ездил за границу. Мы дружили с Бруновыми. Жена его до сих пор жива.
ЛЧ: Мария, да?
ИШ: Да, Мария Васильевна.
ЛЧ: Вы с Высоцким ходили к ним?
ИШ: Нет. Мы только вместе с Володей встречались с Бруновым в ресторане ВТО.
ЛЧ: А Высоцкий Брунова знал, да?
ИШ: Да. Знаешь, просто они были в ужасе от того, что увидели меня с ним! И моей матери тогда говорили, что: «Как же так! Он многожёнец, алкоголик! Как с ним можно проводить время?!» (Общий смех.)
ЛЧ: Это говорили Бруновы оба или только она?
ИШ: Мария Васильевна.
ЛЧ: А вы в курсе, что Кохановский был женат на дочке Брунова?
ИШ: Да, конечно, а как же!
ЛЧ: Так вы в связи с этим были знакомы с Бруновыми?
ИШ: Нет, с Марией Васильевной дружила моя мать.
ЛЧ: А-а-а! Вот оно что!
ИШ: Амис с ними дружил.
ЛЧ: Ага!
ИШ: Они на курортах в Сочи вместе проводили время.
ЛЧ: А когда вы с Высоцким познакомились, Кохановский был женат на Миле?
ИШ: Уже не был.
ЛЧ: Получается что Кохановского вы знали раньше, чем Высоцкого?
ИШ: Нет. Милу знала, а его нет.
ЛЧ: То есть вы знали Милу тогда, когда она уже с Игорем разошлась?
ИШ: Да.
ЛЧ: Как это Брунов пошёл за Высоцкого заступаться?
ИШ: Да, да, это известный факт.
ЛЧ: Я об этом первый раз слышу, между прочим! Брунов сам по себе был такой подвижник? Он за всех мог вступиться?
ИШ: Ну, за него, по крайней мере, он вступился. Он вообще был хороший человек. И имел, видимо, там какие-то ходы и связи на верхах. За границу просто так не выпускали, а он уже тогда объездил весь мир! Сам, между прочим, очень любил выпить коньячку. От этого и умер.
ЛЧ: Нет, ну, видимо, он всё равно чем-то рисковал, заступаясь за Высоцкого!
ИШ: Вряд ли.
ЛЧ: То есть он такой свободный человек был?
ИШ: Его любили, он пользовался там авторитетом. Он все концерты вёл.
ЛЧ: Что вы конкретно помните о встречах Высоцкого и Брунова?
ИШ: Конкретно — они нас видели вместе в ВТО, потом они нас видели в «Узбекистане», мы обедали.
ЛЧ: На Неглинной?
ИШ: Да, туда все ходили обедать. Этот ресторан был дешёвый и очень сытный, питательный.
ЛЧ: А не тот ли это был случай, когда Высоцкий на колени встал перед ним, потому что Брунов спас его?
ИШ: Этого я не видела.
ЛЧ: А вы не могли бы мне дать телефон Марии Васильевны?
ИШ: Она не будет с тобой разговаривать. Она очень важная старая дама.
ЛЧ: Даже десять минут не уделит мне?
ИШ: Нет! По этому поводу она не будет с тобой разговаривать!
ЛЧ: Сурово!
ИШ: Она в последнее время стала разговаривать плохо очень, мать на неё обиделась.
ЛЧ: Да мне только один вопрос ей задать.
ИШ: Ой, вряд ли это удастся. А что ты хотел спросить?
ЛЧ: Да по поводу защиты Брунова — это же очень важно!
ИШ: Но это точно абсолютно!
ЛЧ: Ну, пусть бы она сама сказала об этом!
ИШ: Господи, ей девяносто лет, что она может тебе сказать? Правда, я тут видела её по телевизору на юбилее Кобзона — и она ещё ничего, (нрзб.). Кстати, Кохановского со своей дочкой развела Мария Васильевна.
ЛЧ: Она была против Кохановского, что ли?
ИШ: Да. Что он мало зарабатывает.
ЛЧ: Не подошёл к их стилю?
ИШ: Да. Но Мила хорошая девочка была. А вообще-то, для чего тебе эти сведения?
ЛЧ: Я же и объясняю почему… потому что бытовые дела поэта в какой-то мере соответствуют его творческим замыслам, и нам всё нужно датировать, ибо такой объём информации требует систематики. Кохановский так говорит, другой так говорит… с Дубровиным тут я общался на днях, кстати!
ИШ: Он живой?
ЛЧ: Да.
ИШ: Слава Богу.
ЛЧ: Потому что для сравнения этих фактов, а как же! Потому что кто чего несёт, понимаете?
ИШ: Если он меня помнит вообще.
ЛЧ: Так он и сейчас помнит.
ИШ: Правда?
ЛЧ: Да, он помнит и Карпюка, и Галю, которая была у вас.
ИШ: Да, Лебедева, его любовница, да.
ЛЧ: Ах, вот оно чего! Поэтому он и вспомнил те фамилии. Он говорит, что вы приходили с Высоцким, что помнит вас по издательству. Но он там не работал.
ИШ: Нет, нет, он просто приходил всё время к Лебедевой в нашу редакцию. И был нашим автором.
ЛЧ: Да, он там издавался. А на эту запись к Дубровину Высоцкого вы привели, да?
ИШ: Нет, они были раньше знакомы, без меня.
ЛЧ: Интересно, почему собрались именно барды, и кто их вообще собрал, как это получилось?
ИШ: Это как-то они собрались там… я тут ни при чём.
ЛЧ: Вы в организации не принимали участия?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А кто ж это мог тогда организовать, кому же это интересно было?
ИШ: Сам Дубровин. Думаю, да. Там был Кохановский, там был… как его, я забыла…
ЛЧ: Ну, Клячкин был там.
ИШ: Клячкин, да, да, да!
ЛЧ: Кто что говорит про повод этого сборника.
ИШ: Хотя я не помню. Дубровин всё время был в нашей редакции, поэтому он знал, что я встречаюсь с Высоцким, его это интересовало, видимо, и кто это организовал на самом деле — я теперь уже не помню.
ЛЧ: Но то, что вы все там встретились, для вас не было удивительным?
ИШ: Нет, конечно.
ЛЧ: А до этого вечера вы не бывали у Дубровина?
ИШ: Нет. Потом мы стали захаживать.
ЛЧ: И ещё такой факт: я знаю, что Высоцкий с Клячкиным познакомились только в апреле 65-го. Ну, никак не получается 64-й!
ИШ: Ну, это было… по-моему, это осень была. Нет, это была зима.
ЛЧ: А вы не помните, Высоцкий с Клячкиным там познакомились или как?
ИШ: По-моему, там. Раньше они не были знакомы.
ЛЧ: И Дубровин говорит, что Высоцкий с Клячкиным именно там познакомились.
ИШ: Может быть.
ЛЧ: Анчаров был.
ИШ: Да.
ЛЧ: А как вам показалось, Высоцкий был с Анчаровым уже знаком?
ИШ: Ой, не знаю.
ЛЧ: Кохановский тоже говорит, что холодное время года было. Вы утверждаете, что зима, да? Что, декабрь вы говорите?
ИШ: Ну, да, что-то это было зимой. Мы с Володей летом как-то уже мало общались, уже гастроли были.
ЛЧ: Ленинградские гастроли?
ИШ: Я не помню, какие.
ЛЧ: В апреле он на гастроли уезжал.
ИШ: Да.
ЛЧ: А из Ленинграда не звонил?
ИШ: Нет. В каком году это было?
ЛЧ: Апрель 65-го. Он отсутствовал в Москве где-то три недели*, и вернулись они как раз перед Пасхой.
ИШ: Нет.
ЛЧ: Так вот что я подумал, что эта запись у Дубровина была в ноябре 65-го года. Могло это быть?
ИШ: Ну, в общем-то, могло. Я помню, что это было зимнее время, а какой год?..
ЛЧ: Именно зимнее?
ИШ: Ну, такое, да, холодное время.
ЛЧ: А где он жил тогда?
ИШ: На Ульяновской. Она раньше Ульяновская называлась, сейчас Николоямская, что ли?
ЛЧ: Это за Таганкой?
ИШ: На Таганке, да. Кооперативные такие три башни там стоят. Кирпичные. Они и сейчас стоят. Потому что я знаю, у нас там ещё один приятель жил, он потом уехал. Он медик, грузин.
ЛЧ: Я был недавно возле этого дома, и там четыре корпуса, а не три, как вы говорите!
ИШ: Ну, может быть.
ЛЧ: И снег был?
ИШ: Лёв, ну, сколько лет прошло! Ты вообще-то понимаешь, нет?
ЛЧ: Ну, понимаю, конечно!
ИШ: (Смеётся.)
ЛЧ: Я Кохановскому звонил, и он почему-то мне назвал другой адрес, где жил Дубровин. Это «утёсовский дом» на Каретном Ряду.
ИШ: Может быть, он там когда-то жил. А когда я знала, он там жил, на Ульяновской.
ЛЧ: Это точно на Ульяновской, да?
ИШ: Абсолютно!
ЛЧ: Ёлки-палки! Чего-то он путает, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: С толку меня сбивает. Начал утверждать, что это именно тот дом. И что позвонили якобы ему и попросили взять Высоцкого с собой!
ИШ: В смысле, куда?
ЛЧ: Позвонили Кохановскому домой и попросили прийти попеть и взять Высоцкого с собой.
ИШ: Нет, он забыл просто.
ЛЧ: Значит, всё было не так?
ИШ: Нет.
ЛЧ: Как же нам дату установить? Тут такая путаница получается. Потому что Кохановский в июле уехал на прииски, вы знаете?
ИШ: Да.
ЛЧ: И все подтверждают, что это зима была. И зима 64-го не получается никак, получается 65-го, но Кохановского не было уже!
ИШ: Нет, он там был. Это была зима, но…
ЛЧ: В смысле, Кохановского в Москве уже не было после июля 65-го, а запись явно зимняя.
ИШ: Значит, в 64-м была запись.
ЛЧ: Значит, только-только вы с Высоцким познакомились, да?
ИШ: Да, кажется так.
ЛЧ: Значит, в конце 64-го года получается?
ИШ: Да, да.
ЛЧ: В 93-м году вы мне сказали уверенно, что запись была в 65-м!
ИШ: Ну, наверное.
ЛЧ: Всё-таки, ближе к 65-му, да? Дубровин ещё говорит, что вы очень часто приходили к нему с Высоцким.
ИШ: Да, бывали.
ЛЧ: И, как он мне говорит, приходили просто отдохнуть, без всяких записей.
ИШ: Да.
ЛЧ: То есть больше никаких сеансов записей не было?
ИШ: Нет. Квартира у него была свободная, он нас пускал. Я же говорю, негде было встретиться, приткнуться. Времена-то были!
ЛЧ: Кстати, на записи у Дубровина вы даёте такие комментарии: «Володь, спой «При дороге»!» Это что за комментарий, откуда он взят, почему такое название?
ИШ: Не знаю. А ты думаешь, это точно мой голос?
ЛЧ: Абсолютно! А песня — «Лежит камень в степи…» Знаете, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: Этот комментарий вы придумали? Потому что у него нет такого комментария.
ИШ: Может, какие-то были разговоры, которые мне запомнились по этому поводу. Не знаю.
ЛЧ: И потом вы ещё даёте такой комментарий: «Спой про дальтоника!» вы помните такие слова, нет?
ИШ: Как я могу это помнить?
ЛЧ: А текст — «Красное, зелёное, жёлтое, лиловое…» Тут, видимо, персонаж путал цвета, и вы решили, что это про дальтоника, да?
ИШ: Я что-то этого не помню. Может, это не наша запись?
ЛЧ: 300 процентов — ваша!
ИШ: Значит, он сам так это называл. Но что эта песня была о дальтонике — я не помню этого.
ЛЧ: А, кстати, запись у Дубровина не могла быть во время того загула, который вы мне описывали, после дня рождения Свидерского?
ИШ: Может быть.
ЛЧ: То есть это более вероятно или нет?
ИШ: Нет, нет, нет, он тогда уже был трезвый. Он уже отлечился, по-моему.
ЛЧ: В смысле, отлечился в больнице?
ИШ: Да.
ЛЧ: Ха! Так дело в том, что в этот период никакой больницы у него не было!
ИШ: Нет, была! Он же не мог завязать без больницы!
ЛЧ: А если больница была, то какая, не помните?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А это не та больница, куда его отправил Радомысленский?
ИШ: Ой, этого я не знаю.
ЛЧ: Не знаете путей попадания туда?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А вы уверены, что он лежал в больнице в начале 65-го года?
ИШ: Я не знаю, но после этого запоя он попал в больницу.
ЛЧ: Или это мог быть конец 65-го уже?
ИШ: Может быть.
ЛЧ: Ну, не было у него больницы в начале 65-го!
ИШ: Я не знаю просто точные даты. Этот запой довольно-таки долгий был.
ЛЧ: Долгий — это сколько, месяц, два?
ИШ: Ну, вот он как запил, а после этого он попал в больницу.
ЛЧ: Ещё на каких-то торжествах бывали вы с ним, на свадьбах, днях рождения?
ИШ: Ну, на дне рождения — я тебе рассказывала, у Свидерского. На свадьбах — нет. Где-то были какие-то посиделки, я не помню, по какому поводу.
ЛЧ: А какие-то ещё встречи с бардами были?
ИШ: Нет, не могу сказать.
ЛЧ: А вы расписались с мужем когда?
ИШ: В 66-м.
ЛЧ: А ваш сын Артём родился в 72-м, я помню, да?
ИШ: В 73-м.
ЛЧ: Вот Стриженов вас не вспомнил.
ИШ: Ну, он был у нас там один раз.
ЛЧ: Это на Пасху когда, да?
ИШ: Да, да, да.
ЛЧ: А он в какой связи появился у вас? Высоцкий притащил его, что ли?
ИШ: Да. Ну, свободная квартира была просто. Раньше же с этим было сложно — где потусоваться.
ЛЧ: Угу. Это на Зубовском, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: Это они где-то встретились, видимо?
ИШ: Я не помню. Но, наверно, где-то встретились, конечно! Вернее всего — в том же ВТО, где мы с ним встречались.
ЛЧ: А на эту Пасху что происходило, разговоры, песни, что там они делали?
ИШ: Естественно, веселье было.
ЛЧ: С гитарой всё, да?
ИШ: Да.
ЛЧ: А кто больше пел?
ИШ: Ну, Володя, конечно!
ЛЧ: Стриженов-то тоже умел петь!
ИШ: Стриженов тоже пел, заставлял переделывать его песни — как лучше переделать.
ЛЧ: Да вы что! А что например, не помните?
ИШ: Ну, например, песня «У меня гитара есть…»
ЛЧ: Так.
ИШ: Знаешь такую песню, да?
ЛЧ: Она ему посвящена, в общем-то!
ИШ: Да. И вот там: «…и ночей безлунных…» Как там фраза-то?
ЛЧ: «…не видать мне, что ли, ни денёчков светлых, ни ночей безлунных…»
ИШ: Да. А он его уговаривал сделать «…ни ночей лунатых…»!
ЛЧ: «…ночей лунатых…»?
ИШ: Да. Стриженов.
ЛЧ: Что он так, пьяный в дупель, что ли, был?
ИШ: Ну, в общем, да. Были все «хорошие».
ЛЧ: А зачем он так говорил, если это не в рифму?
ИШ: Не знаю. Но он убеждал, что так будет лучше — вот это я помню.
ЛЧ: Ну, а тогда они объявляли, что эта песня Стриженову посвящена?
ИШ: Ну, кто тогда чего объявлял? Ничего не объявлял, спел, и всё.
ЛЧ: Ну, а вы об этом знали, что она для него?
ИШ: Нет.
ЛЧ: А ещё что он его просил переделать?
ИШ: Больше ничего не помню. А так — там болтовня была.
ЛЧ: А как Высоцкий реагировал на то, что он лезет в его поэзию?
ИШ: Не знаю. Выпивши все были.
ЛЧ: А как вам кажется, у них всё-таки именно дружеские отношения были, близкие, или, всё-таки, Высоцкий его недолюбливал?
ИШ: Нет, нормальные.
ЛЧ: Не помните адрес на Зубовском?
ИШ: Этого дома сейчас нет. Где сейчас здание ТАСС, где провиантские склады… Зубовский бульвар, дом 12, по-моему.
ЛЧ: Сколько этажей в доме было?
ИШ: Двухэтажный.
ЛЧ: Кирпичный?
ИШ: Кирпичный. Там дворики были по всему Зубовскому…
ЛЧ: А там жила только бабушка?
ИШ: Да.
ЛЧ: Это точно была Пасха или какой-нибудь другой праздник?
ИШ: Точно абсолютно, потому что бабушка моя была в церкви ночью. Она ходила по ночам в церковь.
ЛЧ: В церковь по ночам ходят не только на Пасху*.
ИШ: Нет, она ходила только в Пасху, не на Рождество! Поэтому мы с чистой совестью туда пошли гулять, в бабушкину квартиру. Под утро она явилась и всех разогнала.
ЛЧ: И все разбежались?
ИШ (смеётся): Да.
ЛЧ: Я так понимаю, её реакция была отрицательная?
ИШ: Да. Я не помню, остался ли Володя или нет… по-моему, остался.
ЛЧ: А Стриженов убежал, да?
ИШ: Да. Но она уставшая была, после службы всё-таки. Она такая была бабка вообще серьёзная!
(Далее Ирина Яковлевна высказалась в том смысле, что на сегодняшний день не положилась бы на память Стриженова. — Л.Ч.)
ИШ: Книжку они даже выпустили с Лионеллой — я видела на развале.
ЛЧ: Да вы что!
ИШ: Там такого качества!* Но про Пасху тогда никто ничего не знал, и не отмечали её тогда.
ЛЧ: Вы со Стриженовым где-то ещё виделись?
ИШ: Не помню.