ЧАСТЬ 3.
5. «МОЖЕТ, ЗДЕСЬ, МОЖЕТ, ТАМ...»
Прежде, чем приступить к анализу текста «Коней», посмотрим на песни-путешествия в целом.
Герои Высоцкого неугомонны и неутомимы. Им не сидится на месте[059]. Они вечно куда-то стремятся — уходят и возвращаются. Мир для них как будто поделен надвое: на здесь, где они пребывают сейчас, захваченные сюжетом, и на там, куда они рвутся. Их устремленности туда есть много свидетельств. Одно из формальных — разная частотность этих слов в текстах Высоцкого: в первом томе «крыловского» двухтомника там в пространственном значении встречается почти в два раза чаще, чем здесь[060]. Цифры сами по себе не всегда что-то значат, но такая разница не может быть случайной.
Здесь чаще всего неблагополучно — не так, как надо, не как хотелось бы. Это лагерь или тюрьма (Здесь леса кругом гнутся по ветру... ), психиатрическая больница (Здесь не камера — палата…), медсанбат: (... здесь бы так! / А теперь я в медсанбате... ).
Здесь — место неприветливое (Петли дверные /Многим скрипят, многим поют: / Кто вы такие? / Вас здесь не ждут!.. ), где неверны (Я, правда, здесь оставил много дам. / Писали мне: «Все ваши дамы биты!»…), где человек не чувствует себя в безопасности (Здесь бы Мур не выбрался из МУРа / Если б был у нас чемпионат…), где все чужое, все непривычно и неудобно (Я голодный, посудите сами: / Здесь у них лишь кофе да омлет).
Нечасто, но случается, что герою и здесь хорошо. Это может быть дом (… этот дом <...> Всегда твой дом, / И здесь не смотрят на тебя с укорами…), горы (Кто здесь не бывал, кто не рисковал, / Тот сам себя не испытал…), море (Но человеку за бортом / Здесь не дадут утонуть!.. ), баня (Здесь — подобие райского сада, / Пропуск тем, кто раздет донага…), лес (Все, кто загнан, неприкаян, / В этот вольный лес бегут… / Здесь с полслова понимают…).
Мы привыкли думать, что там у Высоцкого многолико и притягательно. Это и вправду так. Там — горы и море, где узнаешь истинную цену человеческому характеру и человеческим отношениям (Пусть в море меня вынесет, а там... / Мне бросят круг спасательный матросы). Там — чисто, светло и ясно (Она жила под солнцем — там, / Где синих звезд без счета...; Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом!.. ). Там человек всемогущ и всесилен (Меня просили: «Миг не проворонь ты — / Узнай, а есть предел — там, на краю земли...»). Там — это свобода, о которой грезит герой за тюремной решеткой (Ребята, напишите мне письмо: / Как там дела в свободном вашем мире? ). Там сулит надежду выжить (К лесу — там хоть немногих из вас сберегу!.. ) и дарит свободу жить свою жизнь самому (Гляжу — размыли край ручьи весенние, / Там выезд есть из колеи — спасение! ).
И обыденные герои Высоцкого мечтают о там, не столь возвышенном, но тоже притягательно-незнаемом (Если можешь, напиши — что там продают).
Но там у Высоцкого не только прекрасно. Это может быть тюрьма, лагерь, милиция (В тюрьме Таганской бывает хуже, — / Там каждый — волком, никто не дружит; … но мусора не отдыхают: / У них тоже — план <...> / Ну а если перевыполнят, так их там награждают... ). Там — смертельная опасность (Темнота впереди — подожди! / Там — стеною закаты багровые... ). Наконец, там — источник смерти и смерть (Из-за елей хлопочут двустволки — / Там охотники прячутся в тень; Там слева по борту, / Там справа по борту, / Там прямо по ходу / Мешает проходу / Рогатая смерть! ).
Даже море, самое притягательное там в мире Высоцкого, не идеально. Оно разное, многозначное (И я уверен: если что-нибудь — / Мне бросят круг спасательный матросы. / Правда, с качкой у них перебор там... ).
А еще заметно, что персонажи всегда меряют там мерками здесь. Все это говорит об одном и том же: никакие фантазии в мире Высоцкого не могут быть лучше, значимее — дороже реальной жизни. Именно здесь — центр притяжения, стержень его художественной системы. Вот поэтому едва ли не все герои-путешественники ВВ не только в там рвутся и уходят, но и оттуда сюда возвращаются.
Одно из самых выразительных подтверждений тому, что связь героев ВВ с землей, со здесь, не только крепка, но и доминирует во всех сюжетных перипетиях, — «Баллада о бане». Никакие «небесные» сравнения, метафоры не абстрагируют баню. Прямой смысл этого образа и дела не испаряется, сосуществует с метафорическим, и они на равных создают смысловое поле сюжета. Всякое здешнее, земное дело у Высоцкого прочно стоит на земле, что особенно заметно в данном контексте. Например, после начального —
Благодать или благословенье
Ниспошли на подручных твоих… —
тут же следует привязка к земле:
Исцеленьем от язв и уродства
Будет душ из живительных вод.
Это словно возврат первородства,
Или нет — осушенье болот, —
которую делает еще более значимой параллель возвышенных образов не просто с земным, а с подчеркнуто низовым, обыденным — «грязным» делом, осушением болот. Причем в этой параллели нет никакой иронии, она выстраивается в абсолютно позитивном контексте!
Сравнив все этапы путешествия — уход туда, возвращение обратно, — нетрудно заметить, что в мире Высоцкого притяжение к здесь сильнее тяготения к там, поэтому возвращение его героев всегда энергичнее ухода. Двусоставность этого действия настолько значима в этой художественной системе, что исследователи даже пишут о едином «мотиве ухода / побега (из дома, неволи, города, наконец — жизни) и возвращения» и называют его «константой поэтики Высоцкого»[061]. И в самом деле: не один-два персонажа — разные герои ВВ даже из смерти возвращаются:
Зря пугают тем светом, —
Тут — с дубьем, там — с кнутом:
Врежут там — я на этом,
Врежут здесь — я на том.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
Вот на этом фоне и неизбежен вопрос: почему в «Конях» нет возвращения героя? Чем таким существенным отличается его езда в мир иной от путешествия героя «Райских яблок», что тот возвращается, а этот — нет?..
[059] «Творчество Владимира Высоцкого отличается не только философичностью как таковой, но и философичностью специфически русской. <...> идея странничества и образ странника являются, по-видимому, инвариантными как для философии, так и для литературы <...> самые яркие персонажи русской литературы, как правило, беспокойны и бесприютны, склонны к перемене мест и занятий. <...> Герои Высоцкого, как правило, куда-то стремятся <...>, причем их странничество отличается какой-то особой яростной энергией. Это обусловлено, в числе прочего, спецификой культуры, к которой принадлежал он сам и его герои» (Федяев Д. Философский инвариант в творчестве Владимира Высоцкого // Владимир Высоцкий: взгляд из ХХI века. — М., 2003. С. 231.
[060] Более двух десятков раз в текстах первого тома встречается тут в значении «здесь». Таким образом, в целом там появляется в них почти в полтора раза чаще, чем здесь+тут.
[061] Чернышева Е. Судьба и текст Высоцкого: мифологизм и мифопоэтика // МВ. Вып. 3. Т. 1. — М., 1999. С. 97.