Ну, теперь немного про кино, потому что в кино я начал сниматься так же давно, как в театре... работаю. В общем, в параллель. Чего-то я там играл, чего-то пел. И я всегда, когда первое время... Играл все время таких разбитных парней — то шоферов, то матросов, то солдатиков. Они как-то глупо острили и... и... и очень плохо разговаривали, потому что у меня были плохие роли. И я всегда хотел их украсить. И каждый раз находил где-то там — то на стене, то в кустах — гитару и пытался чего-то петь. Раньше пел чужое, на чужие м... мелодии. Потом стал писать свое. И всякий раз режиссеры мне говорили: «Может, Володя, чего-нибудь споешь у нас в кино?» Я говорю: «Да спою, с удовольствием», — и чего-то пел. Вот.
А потом я стал к этому делу относиться более серьезно. И стал писать песни в кино, чтобы они звучали в этом фильме и имели такой же резонанс, как само кино, если оно хорошее, и больший, если оно плохое. Я говорю это, может быть, не очень скромно, но и считаю, без нек... некоторые фильмы без моих песен не могли бы существовать. А некоторые мои песни без этих фильмов могли бы существовать.
И вот когда так делаются песни для кино, когда они могут и еще иметь отдельную ценность... А я так стараюсь делать: чтобы они и несли нагрузку сами по себе, эти песни, кроме кинематографа, никогда не пишу точно про то, что сейчас происходит на экране. А всегда пишу о чем-то параллельную историю, котор[ая] косвенно каким-то образом касается материала киношного, но в то же время имеет или свой самостоятельный сюжет, или какую-то идею отдельную от... даже от кино.
Так у меня случалось в фильме «Вертикаль». Фильм «Вертикаль» для меня самая удачная работа. Сегодня будет, кстати, эта картина. Поглядите, она, по-моему, по четвертой программе. Какой-то... кто-то из хороших людей на телевидении устроил мою неделю: все время идут фильмы с моим участием. Я их, правда, не видел. Вот. Ну, кто-то там занимается этим делом. Я не знаю, что это за добрая душа. Вот. А может быть, кто-то из бывших альпинистов, которые любят эти песни...
Однако, я в «Вертикали» работал — я даже не предполагал туда писать песни. Я когда приехал сниматься в эту картину, просто не мог не писать. Один раз мы, например... Мы были... занимались, у нас были занятия — мы на льду ходили в отриконенных ботинках. Просто потому, что актеры должны приобретать навыки, хотя бы маленькие навыки для того, чтобы м... не казаться, там... не... не выглядеть глупо на экране, что ли. И в это время бежит какой-то человек, говорит, что все группы снимаются с маршрутов — надо помогать спускаться раненым альпинистам. Дело в том, что там одну группу, которая шла на штурм пика «Вольная Испания» (группа ЦСКА), ее побило камнями. Они вышли раньше просто, и вышли в сильный камнепад.
И один из них погиб, майор Живлюк такой, и двое были ранены. И их... двое их товарищей, оставшиеся здоровыми, остались на маленьком вот таком карнизике в течение двух дней, пока была непогода, чтобы помочь спустить раненых товарищей и, значит, погибшего своего друга. Вот, мы с ними разговаривали немного. А потом, через некоторое время, сама по себе появилась песня «Здесь вам не равнина».
И песня эта, как ни странно, имеет продолжение в смерти. Как это ни печально, но она имеет продолжение жизни своей песенной в смертях. Потому что слова из этой песни иногда пишут на камнях и ставят на могилы погибших альпинистов. Такие слова, там, «Тот камень, что покой тебе подарил...» Или, там, «Нет алых роз и траурных лент...» и так далее.
Горы, они меня удивили, поразили, и до сих пор я такой «ушибленный» горами хожу. Потому что я считаю, что там люди другие. Даже те, которые здесь, у нас, на равнине, очень... ну... я... как вам сказать... яркие личности, они там очень меняются.