Этот сайт носит некоммерческий характер. Использование каких бы то ни было материалов сайта в коммерческих целях без письменного разрешения авторов и/или редакции является нарушением юридических и этических норм.
Стенограмма выступленияВысоцкого
в г. Подольске Московской области 26 марта 1977 г.
А я играю в этом спектакле роль беглого каторжника Хлопуши — монолог, который сам Есенин любил читать, и читал он его по радио даже. Я не слышал до выпуска этого спектакля, как он читает, просто мне рассказывали. Но, как говорят у нас... несмотря на то, что Есенин изображается в виде ангела с пшеничными волосами, он имел довольно грубый голос, низкий баритон. Голоса у нас, говорят, немножко похожи. Раньше этот голос назывался «пропитой», а теперь говорят с нежностью: «с трещиной».
Так
(пропуск в фонограмме в связи со сменой стороны ленты. — Ред.)
в этих... в бомбоубежищах. Инвалиды говорили: «Вон, такой маленький, а уже гляди, как пьет!» Так что...
Вот как интересно! Что как только начинаешь шутить по этому поводу, сразу отклик в зале. Я пробовал такое же проделывать в Болгарии — никакого эффекта! Я все думал: почему же такое? Может быть, у них проблемы нет? Нет, гляжу пьют. И сидят и в кафе, и везде, выпивают нормально. Потом я понял — оказывается, мы уже заканчиваем, они только начинают.
Так. Вот. Значит, так... Ну что же. Дак. Я спою вам... Ох!.. Песню антиалкогольную хотите? Про «зеленого змия»? Такую. Называется она... «Милицейский протокол».
Считай по-нашему, мы выпили немного.
Не вру, ей-бога! Скажи, Серёга!
И если б водку гнать не из опилок, —
То чо б нам было с трёх... с четырёх... с пяти бутылок!
Вторую пили близ прилавка, в закуточке.
Ну, это были ещё цветочки!
Потом — в скверу, где детские грыбочки,
Потом — не помню: дошёл до точки.
Ну, б, ещё бы — я пил из горлышку, с устатку и не евши —
Шо ж вы хотите! —
Но как стекло был — то есть, остекленевший.
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было семьсот на рыло.
Мы, правда, третьего насильно затащили —
Он не хотел, —
Ну, тут промашка, тут, конечно, мы переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Дак то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что — «Вы уймитесь!»,
Что — «Не буяньте!» — он нам сказал, что — «Разойдитесь!»
На «разойтись» я, кстати, сразу ж согласился —
И разошёлся... То есть — расходился.
Ну, если я кого ругал — карайте строго!
Но это вряд ли: я не ругаюсь вообще — скажи, Серёга!
А что упал — дак то от помутненья.
Орал не с горя — от отупенья.
Теперь — дозвольте пару слов без протокола:
Чему нас учит, так сказать, семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго,
Правильно?
Тут мы согласны — скажи, Серёга!
Вот он проснётся утром — он сейчас же скажет:
"Пусть жизнь осудит нас! Пусть жизнь накажет!"
А вы отпустите, товарищ старшина, вам же легче будет —
Ну чего возиться, раз жизнь осудит?
Вы не глядите, что Сережа всё кивает, —
Он сображает, он всё понимает.
А что молчит — так это от волненья,
От осознанья, так сказать, и просветленья.
Эй, эй! Не запирайте, люди! Плачут дома детки.
Яму же — в Химки, а мне аж вон — в Медведки...
Да, всё равно! Автобусы не ходют,
Метро закрыто, в таксе не содют.
Приятно, всё-таки, что нас тут уважают.
Гляди, Серёг, — подвозют, гляди — сажают,
Разбудит утром не петух прокукурекав, —
Сержант подымет — то есть как человеков.
Нас чуть не с музыкой проводют, как проспимся.
Я рупь заначил — слышь, Серёг, — опохмелимся!
И все же, брат, трудна у нас дорога!..
Эх, бедолага! Ну спи, Серёга!
Вы отдыхайте. Я работаю — вы отдыхайте. Потихонечку. Когда уж совсем невмоготу — тогда бурно и коротко, ладно? Потому что, конечно, никакой человек, работающий на сцене, не возражает против того, чтобы его благодарили. А я просто не хочу разрушать атмосферу, которая у нас с вами сложилась. А когда долго это все делается, тогда она... так — ф-сть и распадается.