Нет, у меня полное ощущение, что пора менять профессию и проситься куда-нибудь, там, в Тюмень, я не знаю... Или на Новую Землю. У меня товарищ, кстати, собирается там начинать золото искать — может быть, к нему?
Я честно вам скажу...
Во-первых, здрасьте!
Я не знал, что я снова к вам еду. Потому что я не предполагал, что весь Московский университет сливается в единственный геологический факультет. И, значит...
Но из-за того, что... В общем-то, я мог бы у вас выступать (как я в тот раз вам и сказал) много раз. И десять, и пятнадцать — и всё равно мы с вами не успели бы всё перепеть. [Но] всё-таки мне нужно было об этом узнать хотя бы за пару часов — я б тогда сориентировался, как себя повести. Ну, а сейчас будем тогда импровизировать вместе с вами.
Я тогда начну сегодня разговор совсем о другом. О песне, о том, какой должна быть песня в театре, на мой взгляд, и в кино. О моей работе в кино и в театре именно над песней. Только по поводу песни — я уже почти не буду вам рассказывать о театре и т.д
И в параллель — если вы захотите что-нибудь меня спрашивать, что-то вас интересует...
Давайте немножко по-другому сделаем: пускай будет разговор, который я буду иллюстрировать песнями. Так что вместо диапозитивов и диаграмм, которые возят с собой лекторы — там, «Прирост надоев» или, там, «Падёж скота», — вместо этого у нас... Ха! Я буду иллюстрировать как-то своё выступление и [это] всё — всё, что я утверждаю, — песнями. Хорошо?
А если вас что-то заинтересует кроме пожеланий, там, «спой, там, что-нибудь такое вот...» (я спою), кроме этого, если вы захотите, я буду просто вам отвечать на ваши вопросы. Ладно?
Значит, теперь немножко вот о чём. Я с самого начала, когда пришёл в Театр на Таганке, — первый спектакль, который я посмотрел, был «Добрый человек... ». И я как с[ей]час помню, это было в Театре Маяковского. Я тогда был просто поражён. Потому что я к тому времени начал писать песни. В основном, это были песни — ткаая... Как меня потом стали упрекать, что моё... моя «пародия, — всевозможные, — на блатные песни иногда переходит в прямое подражание». И, значит, всячески упрекали меня. И в этот период я пришёл и посмотрел спектакль, где увидел, что песни (которые поются в этом спектакле) очень близко лежат к тому, что я тогда, в этот период, делал. То есть, я тогда стремился к простоте, к тому, чтобы очищать песни от шелухи, чтоб они были просты. Короче говоря, стремился к упрощению формы. Всегда пел «от себя».
В основном это были песни дворов, где все мы выросли. Песни, которые исполнялись компаниями молодых людей с гитарами — на бульварах где-то, во дворах, в перерывах между радиолами.
Это были песни, которые я начал писать из-за того, что услышал однажды Окуджаву и понял, что, оказывается, можно свои стихи усиливать — воздействие от них — тем, что им подыгрывать, этим стихам, на гитаре. Таким образом, сначала появилась первая моя песня, которая называлась «Татуировка». Вы, может быть, её знаете даже: «Не делили мы тебя и не ласкали...» Помните, такая шуточная песня? Вот, и дальше, и дальше...