Еще одна песня. Называется «Он не вернулся из боя».
Почему всё не так?
Вроде, всё — как всегда:
То же небо, опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода, -
Только он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал — он с восходом вставал...
А вчера не вернулся из боя.
То, что пусто теперь, — не про то разговор!
Вдруг заметил я: нас было двое.
Для меня будто ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя.
Нынче вырвалась, будто из плена, весна.
По ошибке окликнул его я:
Друг! Оставь покурить! — а в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.
Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих...
Всё теперь одному. Только кажется мне -
Это я не вернулся из боя.
— Эта песня очень популярна в Болгарии, ее поют в спектакле «Смертью смерть поправ» — так у нас называется пьеса Бориса Васильева «В списках не значился».
— А, да. Мне говорили, мне говорили, да. Мне режиссер рассказывал.
Режиссер Асен Шопов подарил Высоцкому программку спектакля. А на встрече в Клубе иностранных журналистов актриса Сильвия Рангелова рассказала Высоцкому, что его песни были использованы также в спектакле «Каждый ищет свой остров» Р.Каугвера в театре «София» (постановка Галины Волчек). Ему было приятно, что у нас его ценят не только как артиста.<...>
Мы сидим на большом диване с массивными валиками. Беседуем. Когда нужно что-нибудь спеть, Высоцкий поднимается и садится на валик, а я слегка отстраняюсь. Потом мы снова придвигаемся друг к другу, чтобы продолжить диалог. Не знаю, почему мы избрали такое решение, но зато нас можно было снимать без перерыва и не дублируя переходов.
Интервью подходит к концу. Это будет одна из самых больших передач нашего цикла: минут тридцать пять — сорок. Нужно задать артисту заключительный вопрос. О чем спросить?
Высоцкий — с длинными-длинными волосами, так он снимался в фильме «Арап Петра Великого» — это первоначальное название картины Александра Митты. Но я не задаю традиционного вопроса: «Над чем вы сейчас работаете?» Он уже говорил об этом журналистам в многочисленных интервью. Поэтому выбираю другую тему:
— Я хочу попросить вас поделиться впечатлениями о Болгарии.
— О, вы знаете, так... Я могу сказать так: даже говорить невозможно! Потому что нас предупреждали — и друзья предупреждали, и предупреждали товарищи, когда мы уезжали, которые нас информировали о том, что мы будем делать в Болгарии, но все это совсем бледнеет перед тем, как мы встретили... нас встретили в Болгарии. Ну, должен вам сказать, что я, к сожалению, не успел (потому что очень много работал), не успел выучить несколько, хотя бы несколько болгарских слов, но одно слово — «наздраве» — это я запомню на всю жизнь. Но кроме того, что нас встречали и в неофициальной обстановке, нас прекрасно встречали — все наши спектакли. Я когда приехал, в первые минуты на болгарской земле меня спросили: «Какое ваше впечатление первое самое?» И я помню, что я ответил: очень тепло — и в воздухе, и в душах. Так вот — было жарко в душах. В воздухе было тепло, очень хорошо, а в душах было жарко, все расположены. И, ну, просто хочется еще раз приехать... и не раз, а сколько... сколько придется, сколько будет возможности. Я, например, с большим удовольствием буду бывать в Болгарии, и мы обрели новых друзей в Болгарии, и было много прежних друзей, они стали еще более близкими. Правда-правда, очень хорошо было!
<...>Конечно, во время записи были у нас и сбои. В одной песне, например, Высоцкий пропустил важный куплет. Когда мы ему об этом сказали, он очень удивился: «Не может быть! Какой куплет? Не мог я его пропустить!» Крутим ленту обратно, слушаем. Действительно, не хватает четырех строк. «Почему ты меня сразу не остановил?» — спрашивает Высоцкий. Я объясняю, что вначале подумал о новом варианте, но потом понял, что это просто ошибка. Песню записали заново. Нечто подобное было и еще с одной песней.
При монтаже нашей передачи мы с оператором Димитров Велевым и редактором Методием Георгиевым тоже решили ничего не сокращать, кроме дублей с явными ошибками.
Особенности творческого и производственного процесса обычно остаются скрытыми от зрителей. На экране в передаче «Московские встречи» Высоцкий поет с легкостью, уверенно, не делая никаких усилий, без надрывов — он ведь выступает не на стадионе или в концертном зале, а приходит к нам домой и разговаривает с нами наедине.
Как можно видеть из стенограммы, задуманный диалог с Высоцким чаще всего переходил в монолог актера. Он пел, декламировал, рассказывал, шутил, а я был первым его слушателем. Но отведенная мне роль миманса, сокращенного до единицы, меня ни в малейшей степени не задевала. Мне удалось его разговорить, и это было самым главным.<...>
В то время когда мы делали свою передачу, фотографии Высоцкого очень редко появлялись в печати. Голос его мы слышали часто, узнавали его, но широкая публика не могла связать этот голос с определенным образом. А сейчас Высоцкий все сорок минут находился прямо перед зрителями.
И хорошо, что так получилось. С годами наша передача приобрела еще большую ценность. <...> Она была одной из первых в цикле «Московские встречи», когда те записывались на русском языке и выходили в эфир по пятницам. Тогда русский язык звучал и в других передачах — к счастью, еще не появилось решения ничего не передавать, даже песен и стихов, на иностранном языке без перевода. Так что передача о Высоцком хранится в фондах Болгарского телевидения в оригинале, голос его не приглушен и не «накрыт» никаким переводом. <...> Передача, хотя и была снята на черно-белую пленку, вошла в золотой фонд Болгарского телевидения. Она сохранила для нас неповторимые и незабываемые черты Высоцкого-собеседника.
Особенно грустно звучат сейчас заключительные фразы — выраженное с такой лучезарной улыбкой желание Владимира снова побывать в Болгарии. К сожалению, как известно, этому не суждено было осуществиться.
