...Я сейчас расскажу одну историю, а ты сам реши, что из нее надо публиковать.
Дело происходило в Одессе, во время съемок фильма Левы Кочаряна «Один шанс из тысячи». Там мы жили практически той же компанией, что и на Большом Каретном. Однажды Олег Халимонов, который работал тогда стармехом на огромном танкере «Хулио Антонио Мелья», позвал нас в гости к знакомым на дачу. В его автомобиль уселись Володя Высоцкий, Лева, Артур, Жанна Прохоренко. Сам Олег за рулем, я с ним рядом, а между мной и Олегом еще кто-то сидел.
Приехали. Совершенно чужая компания, все прилично выпившие. Моряки. И сразу возникло какое-то напряжение. Они считали, что Высоцкий — их, одесский, а оказалось, что он — наш, московский... Начали мериться силой — сначала руками на столе, потом пошло покруче. Меня какой-то моряк стал «доставать», в конце концов мы вышли в сад и начали бороться. А я тогда вовсю играл в регби, неплохо играл — и основательно его «припечатал» броском на спину.
Лева видит такое дело — надо уезжать, пока не дошло до большой разборки. Халимонов заявляет: «Я вас отвезу!» Моряки тут же закричали, что ему нельзя, что он поступает в Академию Внешторга, а заметут в пьяном виде — и ку-ку Академии. Кто-то из них даже спрятал ключи от его машины.
Тут мы возмутились: если Олег хочет нас отвезти, почему кто-то мешает ему это сделать? На Большом Каретном принцип «свободной воли» высоко котировался. Короче, поискали мы в карманах у одного моряка — и ключи нашлись. После чего, наконец, уехали. Хотя, честно говоря, надо было это сделать намного раньше.
Едем, все хорошо. Олег ведет машину классно. Вдруг на какой-то развилке нам в глаза ударяет свет прожектора: милиция, несколько машин. Похоже, облава. Олег моментально выскочил и убежал в ночь, кинув нам ключи. Успел сказать: «Чья машина — не знаете, ключи кто-то дал на даче».
Выходим. Менты начинают нас потихоньку раскручивать: «Кто такие? Чей автомобиль?.. Да вы же нетрезвые! Предъявите документы!» Показываем, у кого что есть. Те в недоумении: режиссер, сценарист, актеры. Вроде бы, люди непростые, сходу в вытрезвитель не отправишь...
И вдруг то ли Кочарян, то ли Макаров вырывается из их круга и бежит под деревья: там стоит какой-то человек... — тот, что ключи прятал! Как же он здесь раньше нас оказался? И откуда вся эта облава? Выходит, заложил — а теперь наблюдает.
Наверное, это все-таки Артур был: у него на такие вещи глаз острый. Добежал до этого клиента — и по сусалам ему! Тот падает, Артур его поднимает — и еще раз.
Тут Артура, естественно, крутят подбежавшие менты. Нас — в фургон, машину — в сторону. Привозят всех в отделение и начинают выяснять всерьез: кто, откуда, зачем?
А у меня при себе был большой нож. В фильме я работал с десантным ножом, с которым по сценарию не должен был расставаться. Тренировался каждый день: метал, кидал, жонглировал... Говорят, смотреть на меня при этом было интересно. Но сейчас предстоит обыск, и он мне вовсе не нужен. Шепчу:
— Ребята, у меня с собою нож. Куда девать?
— Давай мне, — предлагает Володя, — я в гитару суну.
Положил в гитару. При обыске ничего не нашли. Установили личности, все сходится: кинорежиссер, сценарист, актриса, актеры, да еще Высоцкий. Конечно, у Володи в то время еще такой славы, как впоследствии, не было — в более поздние годы нас тут же отпустили бы.
Развели всех по разным комнатам, разговаривают, допрашивают. Естественно, составляют свои протоколы. И очень их интересует машина: откуда? Может, угнанная? Мы «ничего не знаем»: кто-то нас с дачи вез в Одессу, увидел милицию и убежал. Почему — нам неизвестно, первый раз его видели.
Артур с Левой тем временем поднимают тему:
— Как бы нам, ребята, эти все бумажки аннулировать и разойтись отсюда без последствий?
— Никак, — отвечают им. — Мы эти вопросы самостоятельно решить не можем. Сейчас придет начальник, вот с ним и договаривайтесь.
А Володя уже на гитаре играет и песни какие-то поет — все хорошо! Но надо ждать, все зависит от капитана, который ими руководит. Сидим, ждем... Кто-то из милиционеров спрашивает Володю, как он берет какой-то там аккорд. Володя ему гитару протягивает, мент ее берет:
— Ой, а что у тебя там брякает? — лезет внутрь и достает мой нож. Естественно, опять вопросы: откуда и зачем?
— Фильм наш приключенческий, — объясняет Кочарян, — там этот нож метают.
— Как метают?
— А вот так! — отвечает Лева и с размаху швыряет нож в дверной косяк.
Хотите верьте, хотите нет — но именно в тот момент, когда нож только что вонзился в дерево и еще телепается потихоньку, эта дверь приоткрывается — и появляется всеми ожидаемый капитан.
И все начинается по-новой! Опять нас разводят по комнатам, снова — уточнения и дополнения в протоколы.
В это время на пороге появляется Олег Халимонов: переодетый, чисто выбритый, вкусно пахнущий одеколоном.
— Говорят, у вас тут моя машина угнанная находится, товарищи? Я только что из рейса, лег поспать — и какая-то сволочь автомобиль с дачи из-под окон увела!
Жанна начинает подыгрывать:
— Это я во всем виновата! У меня сегодня день рождения, я их всех пригласила. Я их уговаривала не ехать на эту дачу, но уж больно ее хозяева настаивали. А потом они меня не хотели одну ночью отпускать...
А Жанну все — даже менты — в те годы хорошо знали по «Балладе о солдате», так что к ее словам отнеслись сочувственно. Тем более, она почти плачет, что из-за нее у таких уважаемых людей — указывает при этом на нас — могут быть неприятности.
Тут и Лева Кочарян залился соловьем:
— Мы, товарищи, снимаем фильм о героической деятельности нашей спецгруппы в тылу врага в 1942 году. А в этой спецгруппе, товарищи, как вы сами прекрасно понимаете, — все участники из НКВД. То есть мы делаем фильм о вас, а вы нас тут всю ночь держите. Съемка сегодняшняя будет сорвана! Ну как вот ей, — показывает широким жестом на Жанну, — после всего этого перед камерой стоять и красиво выглядеть?!
Милиция идет на попятный. Нас отпускают, но вопрос с протоколами не решается. Лева настаивает:
— Протокольчики-то давайте порвем!
— Нет, — отвечает капитан, — я хоть здесь и начальник, но спросят с меня на партсобрании мои же товарищи: «Как же так — мы нарушителей ловим, а ты их отпускаешь! Да еще протоколов не остается!..» Езжайте и сами договаривайтесь с патрулем, что вас задержал.
Поехали договариваться. Посадили начальника патруля на заднее сиденье, рядом с Жанной. А багажник — полон сухого вина. Остановились, по бутылочке выпили. Капитан начал Жанне стихи по-украински читать...
Олег Халимонов гонит со страшной силой, этакий супермен: побритый, непьющий — будто это не он, как олень, через заборы сигал и по кустам бегал ночью. Но вдруг — он еле-еле вписывается в поворот, и машину несет прямиком на столб. Я впервые в жизни услышал Левин крик: «А-а-а!..» Если бы Олег хоть чуть-чуть дернул рулем — конец бы всем на месте! А так он только задел колесом бордюр тротуара, погнул оси. Больше других мне досталось: я упирался правой рукой в раму правого бокового стекла — и при ударе повредил локоть.
Дальше ничего особого не было. Завернули в какой-то ресторан — закрыто. Мент говорит: «Давай в аэропорт — для меня там откроют все!» Поехали, но ничего для него там не открыли. Между делом опорожнили еще по нескольку бутылок. Начальника развезло, протокольчики Лева под разговор порвал. Отвезли мы его до дома — не до подъезда, хоть и настаивал — и пошел милиционер чуть ли не на карачках. А мы рванули на съемки — время поджимало.
Вот такая история.