Этот сайт носит некоммерческий характер. Использование каких бы то ни было материалов сайта в коммерческих целях без письменного разрешения авторов и/или редакции является нарушением юридических и этических норм.

О существовании в БП роднящей ее с другими фольклорными жанрами системе образных, топических и пр. канонов до сих пор как будто лишь бегло упоминалось (в той же книге "Мир и слово"). Между тем, это одна из наиболее ярких и существенных характеристик блатного фольклора.

Интересно, что высокая степень каноничности образов БП в некотором смысле компенсирует здесь заметную ограниченность привычных литературных выразительных средств. От необходимости дополнительных штрихов избавляет однозначность семантического ореола — достаточно лишь обозначить (попросту назвав канонический объект) типологическую принадлежность образа, слушатель же без труда дает ему запрограммированную оценку. Такая ситуация сродни иронической истории о том, как члены некоей компании, многократно слышавшие байки товарищей, упростили процесс их изложения до предела, заливаясь смехом после реплик вроде: "Анекдот номер 46!".

В БП действуют несколько конкретных типов персонажей, каждый из которых несет определенные функции и обладает характерными чертами. Оценка каждого из них, разумеется, находится в прямой зависимости от взаимоотношений с героем песни.

Однозначно положителен образ матери. Родная, дорогая, милая, старенькая, больная, бедная, добрая — такие и только такие определения могут быть применены к ней. Действия "мамаши" также не отличаются разнообразием — ну разве что "передачку принесет" (редкий, просто исключительный пик материнской активности отмечен в песне "Огни притона заманчиво мигают...": "Дитем он был, и мать его кормила, Сама не съест, а все для сына сбережет. С рукой протянутой на паперти стояла, Дрожа от холода, в лохмотьях, без пальто"). В целом "обязанности" матери в блатном фольклоре — любить, наставлять, ждать и обязательно плакать. Блатная лирика, как правило, сентиментальна, поэтому ни одна встреча главного героя с матерью не обходится без слез с той или другой стороны. Такова мать и в единственной "блатной" песне Высоцкого, содержащей этот образ:

Многие песни блатного фольклора построены на очных или заочных диалогах сына с мамой. Чаще всего они укладываются в единую схему: сначала звучат "заветы родной матушки" (сводимые к формуле "не воруй — посадят"), затем непутевый сын нарушает их, за что и расплачивается неволей. В конце концов, убедившись (как правило, с опозданием) в материнской правоте, герой просит прощения. Его отношение к матери всегда исполнено почтения, искренней любви и глубокого уважения. Это тоже канон.

Мать в блатной песне — это воплощенное добро, которое довольно пассивно противостоит силам зла, как окружающим нашего героя, так и находящимся в нем самом. Но в фольклоре, несмотря на свою правоту (в принципе блатными признаваемую), беспомощное добро не может одержать верх над активным злом. Со злом в состоянии тягаться лишь зло еще большее — не потому ли такую популярность в БП имеет мотив мести как возмездия за измену или предательство?..

Если на полюсе добра блатной песни сиротливо понурилась фигура матери, изредка заменяемая (дополняемая) фигурой сестры, то на противоположной стороне толпятся многочисленные злые силы, противостоящие герою. Они чаще всего воплощены в представителях государственной власти. Это как бы враги в чистом виде, по определению, а рядом с ними — изменники: люди, предавшие воровское дело либо непосредственно героя. Такие персонажи, хотя порой и выписаны более ярко ("чекиста, суки, кованый сапог", часовой на вышке "словно сыч на дереве сухом" и т.п.), все равно существуют и действуют в рамках канона. Злость, грубость, подлость, лживость — основные характерные для них качества. (К слову, аналогичными характеристиками в нормальном — "фрайерском" с точки зрения блатных — мире обычно наделяют самих воров).

Безусловно, главным врагом блатного является прокурор, которому в песенном фольклоре отводится самое видное место. Порой за ним "замечаются" некоторые человеческие чувства, но это скорее исключения, нежели правило (и, предположим, "горькие слезы" способствовавшего осуждению собственной дочери прокурора ("Там, в семье...") — повод никак не для сострадания: садил других — испытай на себе!).

Персонажи рассматриваемой группы играют существенную роль — или их поступки оправдывают совершение героем преступления (практически все песни, сюжет которых основан на мести обидчику), или же непосредственно отправляют его в заключение, безжалостно ломая "молодую жизнь" ("Прокурор нанес печаль-разлуку, Суд на наше счастье и покой... поднял окровавленную руку"). Недаром в вариантах некоторых песен слова "судья" и "судьба" выступают контекстуальными синонимами: "...и судьба читает приговор".

В полном соответствии с каноном поданы описанные образы и в соответствующих песнях Высоцкого:

Кстати, адвокат в блатном фольклоре, как ни покажется странным, обычно примыкает к ряду представителей власти, олицетворяющих зло. Его основная функция — быть носителем дурной вести: "Пришел ко мне Шапиро, мой защитничек-старик, Сказал: не миновать тебе расстрела!" ("Когда с тобой мы встретились...").

Образ подруги может оказаться как родственным образу матери (верная любимая женщина), так и близким образам врагов (изменница). Прочие типажи — отец, брат, друзья — значительно менее существенны, они, так сказать, уже сливаются с фоном, на котором действуют основные фигуры (за исключением тех немногочисленных случаев, когда, скажем, отец героя песни одновременно является еще и служителем закона (песни "Сын прокурора" и "Дочь прокурора") или же наоборот — вором ("Ты будешь вор, такой как твой папаша," — Роняя слезы, говорила мать...")).

Повторимся, в рамках этих заметок нет возможности остановиться на данной теме подробнее, хотя при всей краткости изложенного можно заметить не только сюжетное, но и более глубокое родство ряда ранних песен Высоцкого с БП.