Этот сайт носит некоммерческий характер. Использование каких бы то ни было материалов сайта в коммерческих целях без письменного разрешения авторов и/или редакции является нарушением юридических и этических норм.
После весьма поздней легализации "блатной песни" неоднократно предпринимались попытки соотнесения с этим явлением ряда ранних произведений В.Высоцкого. Притом разные авторы приходили к совершенно различным заключениям, и это, на наш взгляд, в большинстве случаев является следствием недостаточно четкого представления о предмете сопоставлений — собственно о блатном фольклоре.
Например, М.Воронова утверждает: "В отличие от героев настоящих "блатных" песен, герой Высоцкого не зол, он... пытается поступать даже в некоторой степени гуманно".
Иной взгляд демонстрирует Л.Абрамова: "...Никакой стилизации нет — это блатные песни... блатной фольклор тоже не воспевает ни жестокости, ни убийства, он тоже пытается оправдывать этих людей".
Авторов обеих цитат подводит склонность к обобщению: перечисленные ими особенности хотя и присущи блатным песням, но — не всем и не непременно.
Еще более странным выглядит заявление В.Новикова: "Ранние песни Высоцкого называют "блатными", а сколько там, собственно, "блатной музыки", "фени"?.. Возьмите один куплет настоящей, фольклорной блатной песни вроде "А менты взяли фрайера на пушку, бумпера устоцали, на кичу повели..." и сравните с песнями Высоцкого. Вы увидите, что Высоцкий "блатными" языковыми красками пользуется крайне скупо, буквально одно словечко дает персонажу — и достаточно".
Прежде всего вновь возразим против поспешного обобщения: на жаргонные обороты Высоцкий "скуп" не всегда. Вот, скажем, начальные строки его "Формулировки":
Вот раньше — жизнь:
И вверх, и вниз
Идешь без конвоиров,
Покуришь план, (1)
Пойдешь на бан (2) -
И щиплешь (3) пассажиров, (4)
А на разбой
Берешь с собой
Надежную шалаву, (5)
Потом — за грудь
Кого-нибудь,
И делаешь варшаву. (6)
(Здесь Высоцким обыграно двойное значение слова "пассажир": общепринятое (ведь персонаж промышляет на бану — т.е., на вокзале) и по фене — "Пассажир — ...лицо, не принадлежащее к преступному миру" (Словарь жаргона преступников)).
Кроме того, если согласиться с автором процитированной книги, то получится, что малое количество специфически жаргонных выражений в той или иной песне не позволяет считать ее блатной (даже, к примеру, знаменитую "Таганку"). Однако среди более, чем пяти сотен известных нам фольклорных песен блатной и "околоблатной" тематики всего лишь три(!) имеют достаточную для В.Новикова насыщенность феней. Это процитированная им "Шнырит урка..." и еще две — "Канает пес..." ("Играл он клифт, играл он макинтоши, фуфло подставил и хевру заложил..."), и "Пой, гитара моя..." ("И на самых шнифтах у мента они шустро по ширмам шмонают..."), причем обе последние существуют в массе вариантов, различающихся только жаргонными выражениями, и выглядят своеобразными "упражнениями" по части их употребления. Здесь вспоминается наблюдение Д.Лихачева: "На воровском языке принято говорить между своими и по большей части в отсутствие посторонних". И далее: "Вор никогда не станет употреблять в разговоре с не вором блатных слов... Вор произносит их всерьез, не воры — в шутку, с озорством" (в дальнейшем и мы, вслед за Лихачевым, будем употреблять слово "вор" для обозначения образа жизни, а не в качестве наименования конкретной специализации преступников). Если сравнивать ранние песни Высоцкого не с тремя названными выше экстравагантными текстами, а действительно с блатными песнями, то существенных отличий в употреблении жаргона как раз не обнаруживается.
Наиболее серьезная попытка дать определение жанру блатных песен и соотнести их с творчеством Высоцкого, на наш взгляд, предпринята в книге "В.Высоцкий: мир и слово" А.Скобелева и С.Шаулова. Согласно их оценке блатной можно назвать песню, у которой:
Соответствующая ("блатная") тематика.
Обязательная связь фабулы с историей какого-либо преступления и (или) наказания за него.
Дословно: "Авторская позиция предусматривает и выражает ту систему ценностей, согласно которой отношения, здесь изображаемые, рассматриваются как нормальные и даже закономерные".
Тут не вызывает возражений разве что первый пункт. Принятие второго отсекло бы от блатного фольклора немалый пласт песен, описывающих воровскую жизнь на воле, в малинах и пр., где никоим образом не идет речь о преступлении и наказании (напр.: "В одной квартирочке пришлось мне побывать...", "Мы летчики-налетчики..." и т.п.). Положение, выделенное здесь в третий пункт, авторы, в частности, поясняют наблюдаемым ими отличием блатной песни (в дальнейшем — БП) от "жестоких" и "мещанских" романсов. Согласно А.Скобелеву и С.Шаулову, в упомянутых романсах преступление оценивается негативно, понимается как "трагический итог порочных личностных или общественных отношений, а то и просто как нелепая, роковая случайность". В строгом соответствии с такой формулировкой не к БП, а к жестокому романсу пришлось бы причислить песни вроде: "Не забуду мать родную и Серегу-пахана..." ("Помню, помню, помню я..."). Очевидно, что и это положение нуждается в уточнении.
Пожалуй, блатную песню можно определить более просто и четко, учитывая ее принадлежность фольклору: блатные песни — песни на уголовную (блатную) тематику, бытующие в соответствующей среде. Именно в таком понимании мы и будем пользоваться термином "блатная песня" в настоящих заметках. Как представляется, предлагаемое определение позволяет в частности, отделить БП от того же жестокого романса, а также от модных сегодня эстрадных стилизаций.