Марк Дубровин: Алё!
Лев Черняк: Алло! Марк Исаакович!
МД: Да, да!
ЛЧ: Добрый вечер, Марк Исаакович!
МД: Добрый вечер!
ЛЧ: Это Лёва звонит, биограф Высоцкого, который вчера звонил. Извините, пожалуйста, ещё два вопроса осталось. Я вчера не учёл один момент. Можно у вас отнять две минуты?
МД: Да, да.
ЛЧ: Вы не помните, сколько примерно по времени была запись, сделанная при Переверзеве?*
МД: В районе часа. Минут 45. Нет… да, 45 там. На бобину делалось.
ЛЧ: А чья это была плёнка?
МД: Моя.
ЛЧ: И они даже свою не принесли?
МД: Нет.
ЛЧ: Это делалось на плёнку какого диаметра, не помните?
МД: Ну, на бобину, на 45 минут.
ЛЧ: 19-я скорость?
МД: Скорей всего.
ЛЧ: То есть, они хотели качественную запись сделать, чтобы куда-то её представить, да? А плёнка была фирменная или советская?
МД: По-моему, немецкая, ГДРовская.
ЛЧ: И они у вас просто забрали, не заплатили ничего? Так просто?
МД: Нет, он обещал привезти обратно её, Переверзев.
ЛЧ: А, с этим условием?
МД: Да.
ЛЧ: Скажите, а плёнка была пустая или что-то было записано на ней?
МД: Вот это я не помню.
ЛЧ: А почему вы не записали концерт в Политехе?
МД: А там Высоцкий пел всего одну песню.
ЛЧ: Нет, пять!
МД: Да?
ЛЧ: Пять.
МД: Ну, может быть. Я не помню просто. Они у меня были. Единственное, я помню, что у меня не было — это «Песня бегуна на длинную дистанцию». Вот это я помню, что он пел там.
ЛЧ: А что он там пел? Если вспомните.
МД: Не помню. Больше ничего не помню. Остальное всё у меня было.
ЛЧ: Вам только запомнилась как одна новая песня?
МД: Да, да.
ЛЧ: А у вас самой этой записи в Политехе не было никогда?
МД: Нет.
ЛЧ: Спасибо, Марк Исаакович! Вроде бы все вопросы. Спасибо большое!
МД: Всего доброго!
ЛЧ: Да, всего доброго!
В ноябре 2010 года я звонил Марку Исааковичу, чтобы через него найти Галину Николаевну Лебедеву. Но он, с его слов, потерял с ней связь очень давно.