Марк Дубровин: Алё!
Лев Черняк: Алло! Здравствуйте, Марк Исаакович!
МД: Добрый день!
ЛЧ: Это Лёва звонит, биограф Высоцкого. Я вам звонил месяц назад, помните?
МД: А, да.
ЛЧ: Вам от Иры Шалаевой привет.
МД (сдержанно): Спасибо.
ЛЧ: Мы с ней общались недавно. В общем, часто общаемся.
МД: Но она что-то не захотела со мной общаться.
ЛЧ: Когда?
МД: Ну, было такое. Она знает. Неважно.
ЛЧ: Да вы что! Как это? Она так о вас отзывается!
МД: Ну, знаю. Я тоже о ней хорошо отзываюсь. Одна моя бывшая студентка живёт с ней рядом в квартирах. И я ничего не знал. Она спросила: «Вы знаете Иру Шалаеву?» Я говорю: «Конечно, знаю!» — «А мы с ней соседями, поедем к нам и пообщаемся!» Вот я приехал к ней, она меня привезла, вышла, а Ира сказала, что она общаться не будет!
ЛЧ (с сомнением): Вот это интересно.
МД: Вот такая история была. (В сердцах) Ну, это Бог ей судья! Я к ней хорошо отношусь.
ЛЧ: Может, ошибка какая-то?
МД: Да ну, какая там ошибка!
ЛЧ: Она прекрасный человек, как же она могла такое?
МД: Ну, вот, да… скорей всего.
(Здесь Марк Исаакович высказал предположение, что она могла желать остаться в памяти давних приятелей такой, какой они знали её в былые годы. — Л.Ч.)
ЛЧ: Ладно. Марк Исаакович, у меня буквально несколько вопросов, штук пять.
МД: Да. Только быстренько!
ЛЧ: Скажите, Переверзев сам определил, что исполнять Высоцкому?
МД: Нет! Нет!
ЛЧ: Это была вольная программа?
МД: Да.
ЛЧ: Идея записать Высоцкого была именно Переверзева?
МД: Ну, скорей самого Высоцкого.
ЛЧ: А кто вам позвонил об этом, кто сообщил?
МД: Нет, они просто пришли. У меня не было телефона.
ЛЧ: Ах, у вас не бы… как? А телефон ваш записан в записной книжке Высоцкого!
МД: А это был телефон на лестничной клетке. Я им особенно не пользовался. Так что они приехали просто так, случайно. Я их не ждал. Вот это я помню.
ЛЧ: А они пришли к вам, потому что у вас был «Грюндиг», высококачественный магнитофон?
МД: Скорей всего.
ЛЧ: А когда вы купили этот «Грюндиг» и с какой целью?
МД: Как «с какой целью»? Я собирал музыку, не только песни.
ЛЧ: Вы его купили для того, чтобы собирать музыку в общем, да?
МД: Да.
ЛЧ: Ясно. А на концертах Высоцкого вы бывали?
МД: Один раз, в Политехническом.
ЛЧ: Это что такое — Политехнический?
МД: Политехнический музей.
ЛЧ: Я понимаю. Но это что имеется в виду?
МД: Там сборный был концерт.
ЛЧ: А кто в нём принимал участие?
МД: Не помню. Совершенно не помню.
ЛЧ: Анчаров тот же, наверно?
МД: Не помню, честно! Не буду врать, не помню.
ЛЧ: А вас кто пригласил на него?
МД: Не помню тоже. Может, и Высоцкий.
ЛЧ: Вы мне сейчас одну интересную вещь сказали… Вы не знали Щипакиных?*
МД: Нет. Честно говоря, я сомневаюсь, чтобы у него был мой телефон.
ЛЧ: Ну вот: «Дубровин Марк В-7-23-26». Но то, что «В» — я сомневаюсь.
МД: Да, да, да. Да, этот телефон был на лестничной клетке. Похож, похож, да.
ЛЧ: Тут ещё дальше написано: «26 (с 4-х до 6-и)». Что такое «26» — непонятно. А «с 4-х до 6-и» — это что?
МД: Ну, это я не знаю. Ну, может, мы с ним как-то договаривались, что он позвонит… это я не помню.
ЛЧ: Но вы узнали телефон свой?
МД: Да, да.
ЛЧ: А что это было, это был общий телефон?
МД: Да, это был общий телефон.
ЛЧ: А что такое лестничная клетка? Это значит, общий на всю площадку?
МД: Нет, почти на весь дом. Это был новый дом тогда. Ещё телефонов не было.
ЛЧ: Это был временный такой узел?
МД: Пока я оттуда не уехал, 10 лет он стоял. Ну, кое-кому поставили, кое-кому нет.
ЛЧ: Спасибо, Марк Исаакович! Если будут вопросы, можно так позванивать?
МД: Пожалуйста! Ладно, пожалуйста!