Лев Черняк: Алло!
Мария Брунова: Да!
ЛЧ: Добрый вечер!
МБ: Добрый!
ЛЧ: А Марию Васильевну могу я слышать?
МБ: Я слушаю.
ЛЧ: А, да, извините. Я биограф Высоцкого Владимира Семёновича…
МБ: Так.
ЛЧ: …вот, и… ну, хотел бы несколько вопросов вам задать, если это можно.
МБ: Наверно, можно.
ЛЧ: Ага. Ну, тогда вопрос такой. Скажите, а когда он, вот… ну, ваша семья с ним так более-менее стала дружна, близка или просто знакома?
МБ: Да вообще-то мы больше 30 лет дружили. Он же приятель генерала Лазаренко, Капитолины Лазаренко мужа.
ЛЧ: Угу.
МБ: К нам… и в доме мы дружили с Капитолиной — сколько жи… больше даже. И мы там всегда, на всех и военных празд… ну, на всех праздниках мы у Капитолины виделись с Володей и… ох, ну, как же… жил он-то, господи… очаровательная эта армянка его жена была вторая?
ЛЧ: У Володи жена армянка?
МБ: А, вы о Володе!
ЛЧ: Да.
МБ: А я думала, о… об отце!
ЛЧ: Да, да, о Володе, о Володе.
МБ: О Семёне Владимировиче я думала.
ЛЧ: Да, да.
МБ: А вы кон… конкретно о… о… о Высоцком Володе будете?
ЛЧ: Да, да, да, да.
МБ: Ой, а н… а разве нет, не написано?
ЛЧ: Насчёт чего?
МБ: И вы по-св… по-своему?
ЛЧ: Нет, нет, я у з… я у очевидцев спрашиваю. Как «по-своему»?
МБ: Нет, ну, по-моему же, много писали о нём и говорили. К сожалению, всё после смерти. К сожалению.
ЛЧ: Ну, вот о… о… об их, например, отношениях с Борисом Сергеевичем вообще ничего не написано нигде.
МБ: Не на… ну, это даже я вам… это длинный разговор!
ЛЧ: Н… ну, сколь…
МБ: Дружил… он дружил с м… м… нашей дочкой, и жили мы там рядом.
ЛЧ: Угу.
МБ: На Бол… мы — Садово-Каретный, а он на Большом… на Большом Каретном.
ЛЧ: Да.
МБ: И… ну, это всё молодость. Эт… он поступал в институт н-н-м-м-м… имени Куйбышева, в строительный вместе с нашим зятем.
ЛЧ: С Игорем?
МБ: Ма… зять — Кохановский.
ЛЧ: Да, с Игорем, да.
МБ: Да, с… с Игорем, правильно.
ЛЧ: Угу.
МБ: Проучился, по-моему, два года, а потом он ушёл во МХАТ. Это уже… это известно везде.
ЛЧ: Да, конечно.
МБ: Но с нами он в доме у… всё время у нас бывал в доме. Те компании — это тусовки. Это раньше же не было таких вот вещей.
ЛЧ: Угу.
МБ: И я ругалась всегда: выпивки или там что-то, танцы, это… рок-н-рол… тут мне люстру разбили к верх ногами. Знаешь, как… знаете, как танцевали?
ЛЧ: Да, это…
МБ: Я сказала: «Это отменяем, никаких здесь тусовок!» Мы на концерт вечером уезжаем, предположим, в пригород от областной филармонии. И дым коромыслом без нас.
ЛЧ: Это Высоц…
МБ: Молодёжь. Квартира же есть!
ЛЧ: Угу. Это Высоцкий разбил люстру, да?
МБ: Что?
ЛЧ: Высоцкий разбил люстру, что ли?
МБ: Ну, и Вы… и Высоцкий, зять, и дочка.
ЛЧ: А, это так они веселились, что…
МБ: Так они весе… так веселились!
ЛЧ: Ясно.
МБ: Ну, вот. И потом, значит, что позже? Позже… так, но до Марины, до Марины. А, дальше уже у него родились эти мальчики…
ЛЧ: Да.
МБ: …дети, и жена его… счас я лицо даже не припомню… она пару раз приходила и с… и спрашивала: «Вы не знаете, где Володя? Он неделю не был дома!»
ЛЧ: Угу.
МБ: Ну, знаете как… я…
ЛЧ: Люся?
МБ: А?
ЛЧ: Люся приходила?
МБ: Люся.
ЛЧ: Угу.
МБ: Правильно! Это мать вот его детей, мальчиков.
ЛЧ: Ну, да, да, да. Мария Васильевна, скажите, пожалуйста, а он у вас дом… в доме бывал вот благодаря Кохановскому или как-то отдельно?
МБ: Ну, это одна компания была. Отдельно просто мы ему неинтересны были. Они — молодёжь, мы — совсем другие люди.
ЛЧ: Ага.
МБ: Я уже не буду… это не надо ни в книжке, нигде… когда он говорил: «Маша…» Он меня… он даже Васильевна, по-моему, не называл меня. О… «Маша, одолжи…», ну, допустим, в то время 3 рубля или 100 рублей… почём водка, бутылка, я не знаю. «Одолжи!» Я сказала: «Я, Володя, на водку не одалживаю!» — «А на хлеб я сам зарабатываю!» Я говорю: «Вот давай, и… и… и на водку тогда зарабатывай!»
ЛЧ: (смеётся)
МБ: Компания… он замечательный парень! Он… ну, талантлив — это талант по… по… Признали после его смерти — очень жаль и очень обидно! Очень обидно!!!
ЛЧ: Угу.
МБ: Не давали работу и всё… и всё прочее. Ну, потом, вот уже позже появилась Марина.
ЛЧ: Угу.
МБ: Или это до Марины? Счас я вам да… интересный один вариант могу сказать.
ЛЧ: Угу.
МБ: Мой муж был два года э-э-м-м… депутатом. Раньше из актёров выбирали. Зыкина и он от Москонцерта… ну, где-то в Сокольническом районе, в общем, их был этот самый… ну, как это называлось раньше уч… учреждение?
ЛЧ: Исполком?
МБ: Да, да, да!
ЛЧ: Ага.
МБ: Но… они были депутатами.
ЛЧ: Понятно.
МБ: Но, а депутаты — просьба всегда что? И в то время: квартиры, машину. У нас никогда не было своей машины в жизни. Но кто-то что-то кому-то получить, кто-то на кого-то наехал. Все… чтоб он в милицию, в милицию отстаивать актёров — это Борис Сергеевич.
ЛЧ: Угу.
МБ: И однажды… У них в Москонцерте работала женщина в детском отделе, очень интеллигентная, красивая. Это… Я фамилии не помню, не… это не играет роли. Я к тому, что вдруг она обратилась как… к Боре… ну, во-первых, сотру… сотрудница. Во-вторых, и как к депутату: «Борис Сергеевич, а это самое…» Как-то до сих и Иосиф там, многие на Петровке, 38 — это… ну, как это сказать… ну, шефские дела.
ЛЧ: Ага.
МБ: Концерты бесплатные.
ЛЧ: Ну, ясно. Угу.
МБ: Да. И когда бы… это было страшное слово: это Петровка, 38! Говорит ты, Борис Сергеевич! Я вредничала тогда, и я знала, что в любую минуту я могла его найти. Но он опять — Петровка! Что они меня пугают Петровкой? Но и вот, и как-то я вредничала, не всегда говорила, где найти.
ЛЧ: Угу.
МБ: Чтобы не отнимали время. Занят так. И, значит, и вот эта дама обращается к Борису Сергеевичу, и говорит: «Сергеевич, вы не можете похлопотать… у меня во время войны в оккупации была мама и она осталась там после войны в Германии…» В то время в Западной она очутилась, и она там удачно вышла замуж за какого-то очень богатого немца, и она там жила. Но и… это самое… а эта женщина замужем, и всё. И её туда в гости не пускают — ну, запрет!
ЛЧ: Ну да.
МБ: Да. И вот она с этим вопросом обратилась, о котором я узнала только позже. И, значит, будучи на Петровке по делам вот эт… этим самым шефским, он решил поговорить вот насчёт этой женщины. Он сказал: «Вот у неё там мать, он говорит, чего она к вам обращается…» Ну, и (нрзб) полковник, генерал, я не знаю, там, кто: «Чего она к вам обращается? Она же знает, почему не пускают, зачем она ва… ва… вас нагружает? Муж её в… в… на… на за… на… на номерном заводе работал (или работает)! На д… даже если он бы уже был на пенсии десять лет — невыездные! Зачем она вам это де… это самое?» Вопрос отпал.
ЛЧ: Угу.
МБ: Тогда, значит, он: «Борис Сергеевич, а вот…» — достаёт из стола кассету и ставит. «А как вот вы относитесь…» — ну, они всё знают, и ребята были (нрзб), я думаю. Ставит кассету и поёт Володя. Он говорит: «Ну, во-первых, под него очень многие поют разную антисоветчину!»
ЛЧ: Угу.
МБ: «И вот он тут вот чего-то ругает, надсмешки какие-то… Мы хотим его выслать!» Тогда Борис Сергеевич сказал: «Вы знаете что, я близко знаком с отцом, и много лет. Он у нас бывает в доме, наша дочка дружит, мы все вче… зять — мы в хороших отношениях, и я знаю очень хорошо!» И тог… и тогда мой муж говорит: «Вы знаете что, царь Александр I… если вы не знаете историю, то вы прочтите или спросите у кого-нибудь, что он ненавидел Пушкина, ревновал. Значит, он был влюблён, царь, в… в Наталью в Пушкину, в жену Пушкина…»
ЛЧ: Ну да.
МБ: «…не тем не менее, он у него был как-то… вице-адъют… адъют… адъютантом!»
ЛЧ: Угу.
МБ: «…его Величества! Чтоб, мол, этого не… совсем не делать и сослать куда-то, и всё на свете, поп… как можно доль… дальше! Но царь понимал, что Пушкин может просвещать… не просвещать, а пропо… ну, проп… пропагандировать, написать хорошие вещи про него!»
ЛЧ: Понятно. Ага.
МБ: Реклама.
ЛЧ: Да, да.
МБ: Но тогда иначе это всё было. Ну, слова… может быть, я что-то… ну, вы смысл поняли?
ЛЧ: Конечно, конечно!
МБ: Да. И тогда ещё было… не сгоревший наш… наш ресторан ВТО, который небольшой, на Горького.
ЛЧ: Угу.
МБ: Помните, знаете, наверно?
ЛЧ: Конечно, естественно!
МБ: Или слышали, во всяком случае?
ЛЧ: Естественно!
МБ: Да. И там часто собирались. Туда и билеты были членские, по билетам, не так просто было попасть. Все стремились, потому что актёры после спектакля туда приходили, и все как-то свои, и все о… очень душевно и просто… н… ну, вот как теперь, наверное, клубы, а это, может быть, даже и лучше ещё. И мы как-то, значит, были в Лужниках на мексиканском балете. Там мы встретили Романа Кармена — это наш приятель был, оператор такой известный.
ЛЧ: Угу. Конечно.
МБ: Да, и к нему из Америки приехал композитор Тёмкин такой, русского происхождения. Но он много фильмов офо… оформлял, писал — его музыка.
ЛЧ: Да, да, да. Да, я в курсе тоже.
МБ: Да. «Пушки на вороне» — вот его музыка. Потом, значит, вот это самое… о-ох… как её… Клара Донер? Как это самое… певица, красивая? Киевлянка в прошлом, как говорили. Она просто соседка по даче…
ЛЧ: Ага.
МБ: …там… там, в Америке. Он очень интересный человек. И он хотел фильм о Чайковском с Юрой Нагибиным написать. А у меня есть двухтомник Модеста Чайковского, брата, о Чайковском. Я как раз читала. И у меня на диване лежало вот дома в квартире, в Каретн… на Садово-Каретная. А в ВТО мы пешком ходили просто там.
ЛЧ: Угу.
МБ: Это близко. Да, и когда мы туда пришли… са… я… суть, самое главное, это не имеет отношение… когда мы пришли — мест не было. Но, так как Бориса з… знали и метрдотели, и официанты, всё — чудно, относились уважительно. И она говорит: «Места нет, но я счас сделаю!» Он… а Борис говорит: «Но у нас гости такие! Вот гость у нас из Америки… ну, надо немножко… не знаем мы, куда пойти…» Ответьте на телефон!
ЛЧ: Угу.
МБ: Алё!
ЛЧ: Да, да, да, я слушаю, слушаю!
МБ: Да. Ну, и вот, она говорит: «Минуточку! Идите, счас я вам освобожу!» И там сидят какие-то за столом ребята, пьют пиво с таранкой, с рыбой сухой такой.
ЛЧ: Ага.
МБ: Ну вот. Она в… так… это я счас вот… Вам не видно… она так поставила локоть на стол, и так вот этой остальной на… раз эту рыбу в одну сторону! И сказала: «А ну-ка быстро убирайтесь! Быстро!»
ЛЧ: (смеётся)
МБ: «Оче… очень, — говорит, — тут очень важно, счас люди тут… деловые люди! Очень важно, вы это потом, — говорит, — где-нибудь можете это пить и есть!»
ЛЧ: Угу.
МБ: Всё, она их тут же! «Быстро, девчон… девки, быстро давай!», официантки. Всё очистили, просто семь минут прошло! Мы садимся за этот стол вот всей компанией. Спустя какое-то время, может быть, сразу, уже не помню, входит Володя тоже с какой-то своей компанией, не один. На нём всегда висели какие-то друзья.
ЛЧ: Угу.
МБ: Друзья-то, собственно, и погубили, которые ждали… ждали в кулисах с бутылкой водки и со стаканом. Это я много раз наблюдала. Это безобразие просто! Это не любящие, а бре… вредители! Ну, и вот. И, значит, и вдруг он подходит к нашему столу, становится на колено, на одно или на два — не помню, но он на… у… у… у ног Бориса Сергеевича, и говорит: «Борис Сергеевич, я вам очень признателен! В наше время чтобы так… вот так вот меня защитить — это не каждый может, побоялся бы!»
ЛЧ: Угу. Интересно, а как он узнал, что он его защитил?
МБ: Вот, слушайте!
ЛЧ: Угу.
МБ: Так вот когда Борис Сергеевич сказал: «Вы всё-таки…» Он говорит: «Мы хотим… (они не предупреждали) мы хотим его выслать!» И тогда Борис сказал: «Пригласите, поговорите с ним! Он очень талантливый парень! Если он может так писать: «Ну, Зин, сбегай в магазин…» или, там, какие-то ещё более такие, которые начальство на себя примеряет — его стихи, что им н… неугодны… Вы поговорите с ним, он будет писать так, как надо, он очень талантлив!» И, видимо, его вызвали. Я дума… я смотрю на мужа — я ничего… ничего понять не могу: что случилось? Я так, значит, выстави… уставилась глазами на мужа. Тут же ещё и люди посторонние с нами, гости. Он сказал: «Потом, дома, всё!» И дома он мне рассказал, Борис Сергеевич, вот эту историю.
ЛЧ: А, это в… в… Борис Сергеевич вам рассказал?
МБ: Конечно.
ЛЧ: Ага.
МБ: Когда мы пришли из ресторана. Сказал: «Не здесь!»
ЛЧ: Понятно.
МБ: А вот в этом ВТО вот Володя вот это вот… я старый человек, я… я ни… Ни капли ничего не придумано! Может, я ещё что-то забыла хорошее.
ЛЧ: А как вы д… угу.
МБ: Вот… вот… вот такая сцена. Это никто вам не скажет, вы нигде это не прочтёте, это нигде не обозначено.
ЛЧ: Угу. Но я об этом всё равно знаю, м… мне об этом говорили.
МБ: Да-а-а?!
ЛЧ: Да. Ну, я биограф, поэтому как-то… многое знаем, но… но…
МБ: Слушайте, ну это ж потрясающе, это потрясающе!
ЛЧ: Да. А… а… Мария Васильевна, а его выслать хотел кто, КГБ или на Петровке кт… какой-то другой отдел?
МБ: Я же их… их системы не знаю…
ЛЧ: У-у-у!
МБ: …для нас все НКВД были.
ЛЧ: Угу. А как вы думаете, в каком году это было?
МБ: Ой, это я просто счас… с годами уже сложно.
ЛЧ: Ну, примерно, примерно?
МБ: Но хотя я многое помню. Мне же очень много лет, очень много! Не представляете! Уже нет. Иногда я вспоминаю. (Со слезами в голосе.)
ЛЧ: Кон… примерно? Это м… могло быть середина 60-х?
МБ: Возможно.
ЛЧ: А… а это не могло быть связано с Синявским?
МБ: Нет, о Синявском — я только когда вот уже стали говорить. Я не знаю, не знакома и не знаю… никакой связи, этого я не знаю.
ЛЧ: Угу. То есть, Вы… и вы не в курсе, что Высоцкого вызывали из-за Синявского?
МБ: Я не знаю, нет, я не в курсе.
ЛЧ: Ага. То есть, н… это н… не ваше?
МБ: Если они вызывают — так они подписку ещё берут…
ЛЧ: Да это понятно.
МБ: …о неразглашении.
ЛЧ: Угу.
МБ: Это тоже нам известно.
ЛЧ: То есть, на… насколько я понимаю, значит, выступление Бориса Сергеевича очень повлияло на то, что его не тронули?
МБ: Его не… не тронули, не вы… вы… «Вот мы хотим выслать… и вот эту кассету вы видите…» И там о… о… Борис Сергеевич сказал: «Вы знаете, очень многие под него пошлятину поют!»
ЛЧ: Угу.
МБ: «…в… сиплым голосом, и всё, очень многие счас! Это, может быть, даже… даже я не… не очень различаю — он… Володя ли это?!»
ЛЧ: Угу.
МБ: «Думаю, по смыслу — не Володя!»
ЛЧ: Угу.
МБ: «Он из хорошей семьи, отец полковник его, военный, он не будет подводить! У него дети, у него семья!»
ЛЧ: Угу.
МБ: А потом, когда появилась Марина, то они… вот Лазаренко имела квартиру… Вы помните Капитолину Лазаренко?
ЛЧ: Дак естественно! И…
МБ: Да.
ЛЧ: …да… сын… сын её жил там.
МБ: Квартиру… квартиру на проспекте Мира… и… а вначале, когда строился… у нас же кооперативный дом Большого театра балета и эстрады. И ей дали… ей первой… их там же выселяли, там «шанхай» был такой ужасный! Грязные эти самые… домики такие, прачечная китайская внизу. Ну, в общем, пока ло… ломали и тех всех расселяли, мы вносили деньги постепенно. А… а мы с м… с м… с Борисом Сергеевичем на Садово-Самотёчной жили в коммуналке. То есть, эта квартира была моя, первого мужа, который лётчик-испытатель, он погиб в первые (нрзб).
ЛЧ: То есть, а Вы… а вы имеете в виду вот тот самый дом на углу, да?
МБ: Да, да, да, да.
ЛЧ: Ага. И там коммуналки были?
МБ: Там… коммуналки, где мы жили на Садово-Самотёчной, чуть дальше, ну, к Самотёке…
ЛЧ: А, дальше, понял, ага.
МБ: Там, во дворе...
ЛЧ: Ясно.
МБ: …ну, в 5-и минутах от этого дома. А этот дом вот расселяли… мы въехали в 60-м. Значит, это было позже. Вот теперь первую секцию сдали — Большой театр, две… две или три секции Большого театра — это в 57-м году. Мы въехали уже из коммуналки в отдельную вот квартиру в 60-м. Значит, этот случай с Володей был попозже.
ЛЧ: Ну, в 65-м могло быть?
МБ: Могло.
ЛЧ: Ага.
МБ: Я хотела сказать, между 60-м, может быть, 70-м, где-то ну, вот в то время.
ЛЧ: Угу. А вы помните, как он у Лазаренко квартиру снимал?
МБ: Конечно! И у Лазаренки была… у Лазаренко была одна комната с соседями. И кто вот ждал там, и многих селили, пока строили дальше дом, и многих вот в первых там… третьей, четвёртой… Она в четвёртой секции жила, в угловой, вход с Каретного. У нас с Садовой — пятый подъезд. А у не… она в четвёртом жила. На этом этаже жила Дита Утёсова, Эдита Леонидовна.
ЛЧ: Да, да.
МБ: Да. И… и в угловой там комнате у К… у Капы была… короче, там комната.
ЛЧ: Ну, как она мне рассказывала, это к… была комната её сына.
МБ: Это уж она потом, это нет, не с… сына… она — мать, она строила.
ЛЧ: Ну, вот…
МБ: Сын — всё позже!
ЛЧ: Вот она мне так сказала вот.
МБ: Кто «она»?
ЛЧ: Лазаренко.
МБ: Вы с ней разговаривали?
ЛЧ: Да.
МБ: Ещё успели, да?
ЛЧ: Да давно уж, лет 20 назад.
МБ: Ага. Ну, вот. И она сдавала, короче. Это не очень долго было, когда о… он с Мариной вот там поселился.
ЛЧ: Да.
МБ: И опять — ребята, водка, гитара, песни. И Эдита Леонидовна, царство ей небесное, это моя большая подруга была, она звонила в милицию.
ЛЧ: Х-м! Интересно!
МБ: И тогда вызвали или пришла милиция — не знаю, как. Звонок — и сказали, что… чтобы они тут не жили. Или Капе они сказали.
ЛЧ: А-а-а!
МБ: И тогда они где-то поселились на Пахре, где строила Ма… Марина уг… кто-то вот, это самое… Володарский или кто-то там уступил — это… это уже дальше.
ЛЧ: Это да… гораздо позже.
МБ: Это позже. Вот. А потом только вот на Грузинах…
ЛЧ: Угу.
МБ: …когда отстроился. Где, собственно, он и погиб.
ЛЧ: Да.
МБ: Вот. А на похоронах… на похоронах — ну, вы тоже, наверно, знаете, перекрыли всю Москву.
ЛЧ: Да, конечно.
МБ: Вот тогда-то… и когда на кладбище… я на Таганку не пошла. Но Борис пошёл. Это было много людей, и очень жарко было в тот день… и он сказал: «Всё равно процессия мимо нашего дома поедет, я тебе…» Ну, мобильных не было. Он сказал: «Я всё-таки зае… на отдельной машине поеду, я забегу за тобой на кладбище, надо Володю проводить! С тобой с… с… это самое… мы поедем!»
ЛЧ: Угу.
МБ: Марина была, по-моему, с одним сыном, не помню.
ЛЧ: Что «с одним сыном», не… не понял?
МБ: По-мое… у неё же два сына было?
ЛЧ: Да.
МБ: По-моему, она была с одним. Ну, это тоже в биографии, по-моему, не имеет значения. Книгу я её немножечко у кого-то перелистала — мне не нравится. Но неважно, это… я не решаю это… это…
ЛЧ: А… Мария Васильевна, а вы не помните, какие годы Кохановский на Людмиле был женат?
МБ: А-а-а… счас скажу, счас, минуточку…
ЛЧ: Это-то вы должны знать, наверно?
МБ: Да. Э-э-э… годы могу и не знать. Он два года был женат.
ЛЧ: Ага.
МБ: Два года. Пока мы это самое… вот это… вся компания нас не устраивала.
ЛЧ: Ну, два года — это, наверно, уже после 60-го уже, как вы въехали?
МБ: Да, конечно.
ЛЧ: Скорей всего. А когда, сразу, после?
МБ: Наверно. Ну, после. Конечно, после.
ЛЧ: 61-й, 62-й?
МБ: Надо в институт поступать… но она же у меня 41-го года рождения.
ЛЧ: Угу.
МБ: Так что её уже нет семь лет.
ЛЧ: Как, уже… она умерла разве, дочка?
МБ: Да.
ЛЧ: О господи!
МБ: Да, её нет. (Со слезами в голосе): Следом. Бориса Сергеевича нет , тринадцать лет вот будет 1-го сентября…
ЛЧ: Да, да, я… я… я с ним был на поминках у Семёна Высоцкого.
МБ: Да?
ЛЧ: Я присутствовал на поминках и рядом с ним сидел.
МБ: Да? Вот я не помню, я… меня не было.
ЛЧ: А, да, вас не было, он один был.
МБ: Так, где же я была? Как (нрзб)
ЛЧ: Он… он очень быстро ушёл, очень быстро!
МБ: Да. Ну, значит, что-то…
ЛЧ: Рюмочку выпил и побежал.
МБ: Угу. А это Женя его жену же звали, эта армянка.
ЛЧ: Да.
МБ: Которая… которая такая была для Володи мачеха потрясающая! Потрясающая!!!
ЛЧ: Это она бегала за ним, когда он выпивал, да?
МБ: Она бегала за ним. Более того, у меня была подруга тоже, её уже нет на свете, у которой дочка, и «романилась» с ним, с Володей.
ЛЧ: Это Наташа Панова которая?
МБ: Ирка. Нет, нет.
ЛЧ: А, Шалаева?
МБ: Ира — с Володей.
ЛЧ: Ш… Ира Шалаева, да?
МБ: Ой, как же фамилия? Я теперь уже не помню.
ЛЧ: Н… нет, мать её жива.
МБ: Нет, это другая.
ЛЧ: Т… Тамара?
МБ: Это Вы… у… Тамара была мать у Иры моей, моя подруга Тамара.
ЛЧ: А! Угу.
МБ: Её тоже нет в живых.
ЛЧ: Нет, Тамара живая.
МБ: Нет, это друго… другая, значит.
ЛЧ: Ну, ирина мать — она жива!
МБ: Нет, у неё был инсульт, её уже нет в живых. Она на этой самой… как это район?..
ЛЧ: На Зубовском бульваре она жила.
МБ: Нет, нет, нет, нет! Это другое.
ЛЧ: А что ж она…
МБ: Сколько женщин-то у него было! Этой нет. Ну, короче говоря, эта Ира… вот другая Ира, значит, она хорошенькая очень, и… и он с ней встречался. И выпивали вместе. И однажды… Ха! Однажды Женя-мачеха у лифта где-то, не… не помню, то ли Ира выходила, то ли она приехала, то ли она хотела зайти… она схватила её за волосы, мачеха, и она её так била об железный лифт… старые лифты такие были, знаете, ажурные…
ЛЧ: Ага.
МБ: …она её так избила, она вся в синяках. И мне моя… её мать, подруга звонит: «Маш, ну, ты в хороших отношениях… он… она её так… так волтузила, что она спаивает Володю! Ну, скажи на милость, кто кого спаивает? Это он спаивает! М н е надо было драться! Ну скажи ей!» Она вся в синяках пришла.
ЛЧ: А что ж так за Володю все вступались? Ведь он же действительно мог и сам налить кому угодно! Почему так за него все вступались?
МБ: Ну, не знаю. Это я не могу сказать, почему все. Сам мог нал… налить, но лишний раз надо было…
ЛЧ: Ну, в том-то и дело, в том-то и дело!
МБ: Надо было от… отвести руку.
ЛЧ: Угу.
МБ: А потом — вы знаете, дальше уже пошло другое.
ЛЧ: Да, да, да, да. Ну, я знаю, что… и… я знаю, что и мачеха к вам приходила, когда его искали.
МБ: Нет, мачеха — мы просто у Лазаренко всё время встречались, дома она у нас не была.
ЛЧ: Я имею в виду это самое, Лихалатова, ж… жена Семёна Высоцкого.
МБ: А Женя?
ЛЧ: Да, да, да, ага.
МБ: Мы в-в-в… не п… я счас не помню, была ли она дома. Счас не (нрзб).
ЛЧ: А, то есть, у вас она была — вы не помните, да?
МБ: Не помню я это. А эту Максимовну я просто, ой, прости меня Бог! Нельзя было так.
ЛЧ: В… в смысле, её попустительство?
МБ: Конечно, конечно, забросила. Она и… и… и эта… мать Зои Космодемьянской. Вообще не говорят о покойниках плохо. У меня есть подруги-переводчицы.
ЛЧ: В смысле, а что такое Зо… мать Зои Космоде… Космодемьянской? Настоящая мать?
МБ: Настоящая. А что, у них разные?
ЛЧ: А, нет, Вы… я… я… я просто не понял, что вы имеете в виду.
МБ: Ха, нет, я… я говорю, идентично, потому что как и…
ЛЧ: А-а-а! Всё ясно.
МБ: Да.
ЛЧ: Угу.
МБ: Так это самое… в… в… едут ну, как это самое… ну, раньше ездили на встречу поездом, в другой город, н… ну, народ встречает на каждой этой самой станции — для нас это было что такое — это погибли двое детей! И вот так она переодевалась скорее, с ней переводчик. Даже за границу они ездили, вот те переводчицы. Моя подруга говорит: «Она быстро одевает чёрное платье… играет спектакль, шоу для неё!»
ЛЧ: Угу.
МБ: Ой, господи!
ЛЧ: Да, ну, нормально! Ха!
МБ: Да, так быв… бы… бывают такие вещи.