— 1976-й год: Югославия, Венгрия.
— Всё было очень хорошо, летели вместе в Белград, Володя был в форме. Там пробыли недели две, потом — самолётом в Будапешт. Кроме того, были в венгерском городе Дебрицы.
— Высоцкий во время гастролей не отлучался?
— Нет, нет. Всё было расписано.
Нас ещё приглашал посол СССР в Венгрии Павлов. После спектакля состоялся банкет — там же, в театре. Кроме того, Павлов был на дне рождения Любимова, в его номере.
Мы жили в комнате с Ваней Бортником, смотрю — он собирается на торжество. Мне навязываться не хотелось, но вдруг звонит Любимов: «Дима, я приглашаю...» Пришёл, попел. Народу много собралось. Был там и Высоцкий. Любимов попросил его спеть. Володя спел «Ещё не вечер», затем начал «Баньку» — и запнулся на ней. А после сказал мне, что не стал её петь именно из-за Павлова. Это 30 сентября 1976 года.
Обратно летели с Володей.
— В 1977 году были какие-нибудь гастроли, кроме Франции?
— Только Франция. Париж-Лион-Марсель. Из Москвы в Париж Володя летел с нами.
В Лионе жили в гостиницах, а Марсель там рядом. В Лионе было промозгло, а в Марселе — наоборот, мы ходили в рубашках.
Во Франции я купил Володину пластинку, и он сам предложил мне подписать её. После эту пластинку я подарил брату.
Володю я ещё в 1975 году после его приезда из Франции спрашивал, виделся ли он с Галичем. В ответ услышал: «Да знаешь, нет желания...»
А в декабре 1977-го в Париже Александр Аркадьевич приходил на наш «Гамлет» — уже постаревший, с палочкой. Страдавший от ностальгии. Я тогда (по-моему, единственный) подошёл к нему после спектакля, хотя, конечно, очень боялся — сами понимаете, какое время.
Труппа вернулась из Марселя в Москву 15 декабря, а Высоцкий оставался там.
В феврале 1978 г. — гастроли в ГДР: Берлин-Росток. Володя прилетел только в Росток. Помню, окликнул там меня на улице и позвал пить чай. С нами был Ваня Бортник.
Улетел Володя раньше всех, отыграв в «Добром...» Мне запомнились его глаза — какие-то тревожные. Он словно рвался оттуда.
В апреле 1979 г. мы летали в Ижевск со спектаклем «В поисках жанра» с Янкловичем и Золотухиным...
— Где вы были 1 мая?
— Уже в Москве. Мы вернулись, а Высоцкий, кажется, полетел в Чайковский, но не буду утверждать. Я пробыл в Ижевске дня 3-4, не больше.
Потом — гастроли в Минске. Примерно, в июне, дней двадцать. Володя с нами был, но всё время метался: уезжал, приезжал, опять уезжал...
После этого, в сентябре, — Тбилиси. Опять же, боюсь ошибиться, так как 79-й остался у меня в памяти годом глубокого мрака: я приближался к сорокалетию, это такой скверный возраст!..
В Тбилиси Высоцкий, Золотухин и Филатов вылетели раньше всех играть «В поисках жанра». Гастроли проходили на нервах, театр бурлил, Юрий Петрович периодически отъезжал, всё лихорадило, было в кризисе.
— А Высоцкий?
— Тоже, не меньше других.
Пошли дальше. Май 1980-го. Последние гастроли театра с Высоцким. Польша.
В Варшаву мы ехали без него, потом выступали где-то ещё, потом снова в Варшаве. Володя появился под конец гастролей.
Пробыл в Варшаве дня четыре, отыграл «Гамлета» и два раза — «Доброго...»
Жил он в гостинице. Помню, за кулисы к нему приходил пообщаться Ольбрыхский. Куда Володя уехал потом — не помню. А мы прилетели в Москву, у нас сезон продолжался до конца июля.
— Вы аккомпанировали Высоцкому у Бабека.
— Это 1976 год, примерно май-июнь. У Бабека мы были раза два, оба раза с моим другом Вячеславом Вениаминовичем Гаубергом (живущим теперь в Бостоне). Боюсь, что буду неточен, но первый раз мы записывали Володины песни на Речном вокзале, второй — на даче Бабека в Опалихе, это та плёнка, где «В сон мне — жёлтые огни...» А «Час зачатья...», по-моему, писали вообще отдельно — вот так мне помнится.
— Не ваш ли аккомпанемент на фонограмме Высоцкого в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»?
— Нет, не мой.
— Два слова о вашей гитаре.
— Она выпущена Ленинградской фабрикой, стоила 9 рублей 60 копеек. Лет тридцать назад я на полу перед эскалатором метро «Дзержинская» нашёл 9 рублей, добавил мелочь, отправился в ГУМ и купил эту самую гитару. С ней прошёл Щукинское училище, театр, гастрольные поездки, в том числе и в Болгарию, где мы записывались с Володей. После Болгарии я уже ездил с гитарой мастера Шуляковского, сделанной по моему заказу. Но эта первая — неизменная. На ней играл Шаповалов, Клячкин брал её на выступление, Галич с этой гитарой дал домашний концерт у Миши Мармера (он сейчас в Америке), Окуджава пел под неё во время репетиции спектакля «Работа есть работа», Высоцкий несколько раз воспользовался...
— Расскажите ещё что-нибудь о Высоцком.
— В театре, в старом буфете, у нас случались разнообразные банкеты. Мне запомнился 1968 год, сентябрь, открытие сезона. Володя вместе с Золотухиным пел «Баньку» за столом. К нам тогда как раз приезжал театр Брехта из Германии, они тоже присутствовали. Тогда же Володя спел «Ещё не вечер». Песня была новой, текст переводили немцам.
Хочу заметить, что я всегда был страстным обожателем Клячкина. Боготворил его, пропагандировал песни... Я всегда держал сторону слабых, — говорю в том смысле, что Высоцкий уже не нуждался в поддержке, а Клячкин мне казался хрупким, незащищенным (это в песнях, в жизни Клячкин довольно крепко стоял на ногах). А тут Володя попросил меня показать какие-то аккорды на гитаре. Я начал демонстрировать нечто сложное для него, приговаривая: «Вот, например, у Клячкина есть такой аккорд, такой, такой...» На что Володя заявил: «Ну, это же Клячкин!..» И я так понял, что возникла некая ревность. После премьеры спектакля «Берегите ваши лица», где Высоцкий пел «Охоту па толков» — я был просто ошарашен, потрясён, — подошёл к нему, чтобы высказать своё восторженное отношение. А он: «Тебе же Клячкин нравится!» — очень он был чувствительным в подобных ситуациях.
Я уверен, что у Володи имелось желание и дальше учиться игре на гитаре — так как у него было стремление вообще совершенствоваться. Но постоянно возникали какие-то другие дела, которые мешали приступить к этому всерьёз. Да, знаете ли, и невозможно, чтобы одному человеку было дано всё сразу — и быть поэтом, знаменитым на всю страну, и актёром, и концерты работать — и ко всему прочему виртуозно играть на гитаре.
...Весной 1976 года мы готовили спектакль «Работа есть работа», Любимов пригласил на репетицию Окуджаву. Володя узнал об этом и специально подъехал в театр с ним пообщаться. Тот пел «Грузинскую песню», и Высоцкий просто застыл, слушая. Он Окуджаву только и признавал изо всех бардов.
...В 1969 году Высоцкий показал мне брюки, сказав, что они ему не подходят. Я примерил — то что нужно. «Сколько с меня?» Он посоветовал оценить их в комиссионном. Там сказали: 15 рублей. За эту цену я и купил их у Володи.
...В начале 1971 г. после какого-то концерта Володя зашёл ко мне домой. Он торопился, а машины не было. Я стал пытаться заказать такси, но мне отвечали: только через час. Тогда Володя взял трубку и объявил себя. Машину они нашли тут же.
...В апреле 79-го в Ижевске мы с Володей не поладили — по чисто личным причинам, которым не место в публикации, — и до конца его дней между нами сохранялась напряжённость. Мы практически не общались. А в июле 80-го, в день «Гамлета», по-моему, последнего, я спускался по лестнице, а он сидел у телефона. Встретились взглядами, он даже улыбнулся, я ему тоже...
И я благодарен судьбе, что его последний взгляд был всё-таки с улыбкой, очень добрый.
