— Расскажите, пожалуйста, о вашем знакомстве с Высоцким. С чего всё началось?
— Интерес к его песням я испытывала всегда. Примерно с 1968 г. выступала организатором концертов Клячкина, Кукина. Устроила им по 12-15 выступлений. В этом помогала моя подруга Нина Патэ. Её мужем в то время был Дима Межевич, он замечательно пел песни Клячкина и Кукина (очень их любил) и прекрасно играл на гитаре. Я к тому же очень уважала авторскую песню, и в один прекрасный момент решила: пора бы познакомиться с Высоцким. Что и сделала, сказав об этом Межевичу. Буквально через две недели мы с Ниной поехали на концерт Высоцкого. Знакомство состоялось возле Театра на Таганке, помню, что было тепло, а год, мне кажется, — 1969.
У меня осталось два билета его концертов, устроенных мной. Один за 29 октября 1970 г. — это моя организация, ВНИИАЧерМет (сам концерт проходил в зале Института машиноведения по ул. Грибоедова, 4). Второй — за 13 ноября того же года в ЦНИИКА. Здесь Володя выступал не один раз. Когда приезжал туда без меня, рассказывали, что он был пьяным. Я сама его никогда в жизни не видела не то что выпивши, но даже и после выпивки, для меня это осталось неправдой.
Ещё, помню, мы занимали зал ЦСУ, Теплоэлектропроекта... В основном выступления проходили в Бауманском районе, где я работала. Концерты были в Энергосетьпроекте, в Промэнергопроекте, в Мосинжпроекте, в «почтовых ящиках». Могла договариваться Нина, а поехать я. Случалось и наоборот.
— Сколько всего выступлений Высоцкого вы организовали?
— Пятьдесят, по крайней мере. Твёрдо можно сказать, что 50 концертов Высоцкого на моём счету. Но с Ниной Патэ — конечно, больше.
— Перечислите, пожалуйста, места, куда вы ещё возили Высоцкого.
— На завод «Серп и молот», например. Помню, ездили в Истру на автобусе. Там был Володя Яцук с женой, Нина Патэ с приятельницей, Толя Малинин, с которым уже встречались в Истре. Концерт проходил в филиале ВНИИЭМ.
Каких-то отличительных моментов я не помню, ведь все выступления были однотипными, хотя Володя говорил, что не повторяется. Но я даже заказывала ему песни. Например, очень не любила «Музу» и просила её не петь. Он, правда, не всегда меня слушал. А больше всего мне нравился «Бег иноходца», и когда он исполнял эту песню, я знала, что это для меня; он искал меня глазами в зале, благо я всегда сидела в первых рядах. Но бывало, что Володя сообщал: «Сегодня я её не спою, потому что этого делать не следует». А иногда пел, но говорил так: «Вот видишь, я рисковал».
Ещё мы ездили в Калининград, в Подлипки. В Черноголовке был концерт, но без меня, это вам Нина лучше расскажет. Ещё — в Зеленограде, в каком-то ДК.
В Москве очень хороший концерт состоялся во ВНИИ источников тока, в ЦНИИМПС, в Институте стали и сплавов — в помещении их клуба.
Потом мы, помнится, снимали зал клуба «Турист», это где-то в районе Ленинского проспекта. Тогда Володя единственный раз не пришёл на концерт. Вот только однажды. Я заполнила зал своими людьми, все ждали — а что я могла сказать?.. Помню, что он тогда ездил на машине «Рено» серо-голубоватого цвета. Володя вообще был заядлым автолюбителем, очень радовался, когда она у него появилась. Потом пользовался «БМВ», кремово-перламутровой такой. Насколько я помню, взял её только на опробование, поездить.
Когда мы с Володей возвращались после очередного концерта, он почти всегда довозил меня до дома (я жила на улице Неждановой). Хочется сказать, что наиболее интересным, красивым и нацеленным Володя был за рулём. В процессе вождения он как бы весь концентрировался на этом деле. Случались, конечно, и дорожные приключения. А когда мы ещё ездили на «Рено» — вы себе не можете представить, — милиционеры её уже знали и заранее отдавали честь. Это было даже странно...
— Каким образом вы договаривались о концертах?
— Я искала какой-нибудь зал, благо Володю совсем не интересовало, где будет выступление. И потом сообщала ему, куда и когда нужно подъехать, через Диму Межевича или же через Нину Максимовну.
Ведь у Володи не было телефона, так что мы часто общались с его мамой, хотя никогда не виделись. Нина Максимовна к своему сыну всегда относилась как к ребенку: «Ой, знаете, он так устал, он совсем охрип, совсем простуженный!..» — такие звучали жалобные интонации.
Выступления, которые я организовывала, были средством к его существованию, ведь оклад у Володи был тогда 130 рублей. И помню, он мне как-то сказал: «Можешь поздравить, у меня уже 150». За концерт Володя брал 150 рублей, такую ставку назначил сразу же (это не он сказал, а Нина, по-моему). По сравнению, скажем, с Клячкиным Женей, который брал 50 рублей, 150 выглядели внушительной суммой.
— Не помните ли вы, как Высоцкий ездил в суд возвращать деньги за «нелегальные» концерты?
— Нет. Но помню, была очень скандальная статья о его концертах в Новокузнецке, как раз в тот период.
Понимаете, я ведь ничего не записывала — ни дат, ни подробностей. Я же получала колоссальное удовольствие от общения с ним — в основном, от общения на концертах. Мне не нужны были никакие магнитофоны, я видела перед собой живого человека, творчество которого мне безумно нравилось. И всегда рада была ему помочь, делая выступления, ведь у него уже начались выплаты взносов за кооперативную квартиру на Малой Грузинской, она стоила больших денег. Взносы начались примерно в 1972-73 годах, потому что, когда он начал там жить, мы уже не общались.
Володя редко говорил о том, чем был занят в театре, кино и о прочем. А мне было интересно, и я задавала вопросы. Он не очень охотно отвечал, поскольку как таковых успехов в кино у него не было, хвастаться было нечем. Как ни странно, очень много и часто мы разговаривали о балете. Я интересовалась балетом, Володя водил знакомство со многими мастерами этого жанра, например, с Максимовой и Васильевым. Я говорила о том, что знала, а он как бы примыкал к этим разговорам. Очень много беседовали о поэзии, о своем творчестве он заговаривал редко. Вот только раз читал мне стихи из «Дорожного дневника». И ещё мы постоянно обсуждали его песни — я говорила, что мне нравится, что нет. И, надо сказать, он меня слушал. Я советовала что-то убрать из программы, что-то добавить...
Вот ещё что любопытно: Высоцкий никого из своих друзей не приглашал на концерты! Единственный раз привёл Севу Абдулова в Институт машиноведения и очень был внимателен к нему. Но это произошло не осенью 70-го, а пару лет спустя.
Теперь расскажу о выступлении в Черемушках, в каком-то закрытом институте, по-моему, в декабре 1973 г. Я впервые поехала на концерт не одна, со мной были мой будущий супруг Саша и его товарищ. Подъехали к театру. Помню, Володя ещё опоздал минут на пять, потом уселись в «Рено» — ребята сзади, я, как всегда, на первом сидении. Удивлению Сашиного товарища не было предела: «Я ехал с Высоцким! Никто не поверит, вы подтвердите, если что!..» И получилось так, что Владимир Семёнович решил проявить свои мужские качества. Видимо, он почувствовал привязанность Саши ко мне — и сделался максимум галантности, элегантности, наговорил массу комплиментов, был очень внимателен, поцеловал в щёчку. Надо сказать, Володя не переносил конкуренции мужской в присутствии женщины. После выступления мы поехали в ресторан «Черемушки». На концерте Володе подарили большой букет розовых гвоздик, которые он вручил мне возле ресторана, что случалось очень и очень редко (это было ему не свойственно, пусть мои слова и будут противоречить впечатлениям других). Так вот, посидели в ресторане, приятель непрерывно восторгался, а Саша молчал. Гвоздики я поставила на столе в вазочку. А потом, уже возле дома, почувствовала, что чего-то не хватает: забыла цветы! «Ой, как жаль, оставила гвоздики!» — «Ну и хорошо!» — ответил мой будущий муж.
И началась непростая жизнь, потому что Саша выдвинул условие, чтобы я этим больше не занималась — не устраивала концерты. А жил он тогда в Киеве. И для меня это условие было тяжким испытанием, потому что я привыкла к Володиным песням, к нашему общению. Эти песни давали мне всегда много сил, и даже в связи с ними моя жизнь пошла как бы по-другому. И сейчас мне песни Володи дают очень много (я работаю в Международном центре делового сотрудничества — это, по сути, Белый Дом).
После концерта в Черемушках я ещё организовала несколько выступлений тайком (когда уже появилась «БМВ»), а потом тихо отошла от этого дела, да и Нина с Димой тоже. Замуж я вышла 13 сентября 1974 г., а через пару месяцев с концертной деятельностью покончила. И было такое впечатление, что выступления Высоцкого в Москве затихли.
И вот примерно с декабря 1974-го или с января 1975-го я Володю не видела. Не видела до 1979 года. Уже жила в Орехово-Борисово, и вдруг подруга сказала, что планируется концерт Высоцкого в ДК «Москворечье». Я решила непременно пойти. День был прекрасный. Подошла к служебному входу, жду, что Володя подъедет на машине. И вдруг подкатывает совершенно допотопный автобус, оттуда вылетает Володя и, радостный, бросается ко мне: «Ой, Виточка, ты что здесь делаешь?» «На концерт к тебе пришла», — говорю. Он пообещал, что проведёт меня, и сообщил: «Сегодня я привёл много родственников».
А попасть было невозможно! Нас с подругами на контроле долго не пускали, но Высоцкий что-то сделал, и мы всё-таки прошли. Одна из подруг вела личные дневники, так что я выяснила: это было 24 апреля 1979 г. На выступлении Володя выглядел превосходно. Там я впервые услышала «Письмо другу из Парижа». Из зала пришла записка: «Владимир Семёнович, как вы себя чувствуете?» Он ответил: «Разве вы не видите, как я выгляжу прекрасно — вот так же себя и чувствую». Ничто не предвещало того, что с ним случилось в июле 80-го.
Концерт был камерный какой-то, но не в плохом смысле, всё было превосходно. Я заметила, что это уже было выступление несколько другого типа по сравнению с прежними. И публика как-то изменилась, да и его окружали люди солидные, хорошо одетые... Поговорили мы с ним: как, чего, туда-сюда... Обычные вопросы житейские. После концерта распрощались очень мило и разошлись.
25 июля 1980 г., в пятницу, я находилась на даче. И вдруг мама говорит: «Ты только, пожалуйста, не волнуйся... По радио передали, что умер Высоцкий...» Я проплакала всю ночь, хотела ехать в Москву, но поехала утром. Сорвала большой букет дельфиниума... На Таганке как раз вывешивали некролог, и прямо под ним я поставила свой букет.
Спустя какое-то время позвонила Нине Максимовне, мы с ней потом часто встречались, так как я поняла, что память о Володе должна быть увековечена. Стала общаться с людьми, которые могли помочь в проведении вечеров памяти, и организовывала такие вечера.
Теперь, после смерти Володи, я стараюсь у всех брать автографы. Ведь Володиного автографа у меня не осталось: казалось нелепым просить автограф у него, у нас же было такое насыщенное общение на концертах, он был живее всех, и остаётся таким.