Вышедший в 1981 году и неоднократно переиздаваемый позднее сборник «Нерв», казалось, положил начало не только поэтапному обнародованию всех произведений В.Высоцкого, но и постепенному улучшению их текстологической подготовки.
В первое десятилетие, минувшее с той поры, количество опубликованных текстов неуклонно возрастало, однако многие публикаторы, похоже, считали своим долгом обнародовать иную редакцию того или другого произведения, а многочисленные ошибки продолжали резать глаз информированного читателя (лаконизма ради здесь и далее буду ограничиваться 1-3 примерами. — Авт.): «пулей» вместо «пули», «тобой» вместо «тоской», «песня» вместо «песни» («Нерв»), «ребенка мы» вместо «мы Якова», «с повадками заправских акробатов» вместо «в лице людей, певиц и акробатов», «для надежности» вместо «для наглядности» («Избранное», «Не вышел из боя»), «у них» вместо «у тех», «усмотреть» вместо «доглядеть», «поперек» вместо «перепек» («Сочинения в двух томах»)...
Завершение первого процесса и начало второго очевидно призвано было знаменовать пятитомное Собрание сочинений, выпуск которого недавно начался в Туле. (От автора: Так было написано несколько лет назад, после выхода первого тома Собрания. Издание было завершено в ближайшую пятилетку, причем уровень подготовки всего сборника соответствует уровню подготовки рассматриваемого тома. Таким образом, рецензия практически не нуждается в переработке. В крайнем случае желающие могут самостоятельно подставить в текст номера соответствующих страниц 2-5 томов).
Основанное, пожалуй, на самом большом на сегодняшний день объеме авторских материалов, снабженное внятным предисловием, обширными примечаниями с указанием вариантов, это издание, заявленное издателями как академическое (с. 5), производит впечатление не только полного, но и научно подготовленного.
При внимательном чтении, однако, такое впечатление рассеивается.
Дело не в отсутствии нескольких текстов, относящихся к охваченному данным томом периоду (см., например, «Высоцкий: время, наследие, судьба» N 9, с. 5) — составитель мог просто-напросто не быть с ними знаком. Но ссылки на использованные в книге материалы, хотя и существенно более подробны по сравнению, предположим, с 2-х томными Сочинениями, все же недостаточно корректны.
Неоднократно, в том числе и текстологом пятитомника (с. 12), подчеркивалась необходимость «дифференцированных подходов» к определению источников публикуемых текстов Высоцкого. Однако в целом текстологическая концепция отсутствует, что недопустимо для издания, претендующего на научную подготовку. Тем более — для сборника поэта, текстологическое осмысление которого только начинается, сталкиваясь со множеством трудноразрешимых вопросов.
При этом, за исключением нескольких упомянутых в предисловии случаев, публикатор не приводит обоснований сделанного им выбора. Так остается загадкой, почему при наличии в распоряжении текстолога и рукописей, и авторизованных машинописей («а/м»), и фонограмм «Зарисовка о Ленинграде» и «Вот главный вход» печатаются по фонограммам (во втором случае наиболее поздний источник — а/м), «Гитара» и «Песня космических негодяев» — по авторизованной машинописи (самый поздний источник последнего текста — фонограмма), «Гром прогремел» — по более ранней из двух а/м, а «Книжка с неприличным названьем» — по черновику (с. 366, 360, 346, 351, 372, 331).
Отсутствуют комментарии и в других — необходимых случаях. К примеру, в оригинале текст «Есть у всех, у дураков...» (с. 115, 331) записан выцветшими красными чернилами и читается с превеликим трудом. При этом, скажем, первую строку я расшифровываю аналогично составителю Собрания, а В.Сычев, также работавший с подлинником рукописи, — как «Есть у вас, у дураков...». Выяснить истину, пользуясь невооруженным глазом, едва ли возможно, и публикатор обязан был известить об этом читателя.
Неясны принципы, по которым, допустим, тексты «Бывало, Пушкина...», «Смех, веселье, радость...» отнесены к законченным произведениям (с. 230, 123), а «Из-за гор...», «Нынче мне не до улыбок...» — к незавершенным (c. 295, 300).
Ни вообще известные составителю фонограммы, ни использованные им в каждом конкретном случае в комментариях не перечислены. Тем более неясно, отличается ли «последняя» фонограмма от «поздней», и если — да, то чем вторая предпочтительнее при публикации, например, текста «Лежит камень в степи...» (с. 52, 312).
Пометки «ч/а», «б/а» могут произвольно обозначать как единичный автограф, так и группу рукописей.
Не указаны номера единиц хранения и листов документов, хранящихся в РГАЛИ (ЦГАЛИ). Между тем, они известны текстологу, являющемуся составителем «Описания рукописей В.Высоцкого: по материалам ЦГАЛИ СССР». В частности, такая информация не оказалась бы лишней в комментариях к тексту «Вот и настал...», где опубликована одна из его редакций — «Вот ведь какая не нервная...» (c. 342). Я располагаю копией рукописи этой редакции, представляющей собой отпечаток с микрофильма, сделанного Д.Чижковым по поручению М.Влади непосредственно перед передачей архива Высоцкого в ЦГАЛИ. Логично предполагать, что оригинал находится именно там. Однако текст, опубликованный в 1-м томе с общей ссылкой на ЦГАЛИ, имеет более десятка расхождений с упомянутым источником. Остается только гадать, столкнулись ли мы с загадочным исчезновением предназначенной к государственному хранению рукописи или — с небрежностью текстолога.
Небрежностью отнюдь не единичной. Текст «А у них...» опубликован внутри ранней редакции песни «Каждому хочется малость погреться...» (c. 350), хотя инородность сюжета о питекантропе замечаниям об американской космонавтике, стилизованно выдержанным в духе советской пропаганды, очевидна.
Беловой автограф может быть именован черновым — как, например, рукопись «Она на двор...» (с. 331-332). Зачеркнутые автором строки подчас публикуются безо всякого выделения («Про меня говорят...», «Люди говорили...» — с. 275, 311).
Текст «Из фильма...» воспроизводится практически без ссылки на источник (с. 290). Встречаются и фиктивные ссылки. Так, хранящаяся в ГКЦМ В.Высоцкого копия рукописи «Прощание», на которую ссылается текстолог (с. 343), публикуемой им редакции (с. 155) не содержит.
Объяснить отсутствие в книге значительного количества авторских вариантов можно было бы недоступностью для составителя ряда материалов. Однако даже варианты из указанных в примечаниях источников приводятся бессистемно и выборочно (отсутствуют строки «Я сберегу хотя б остаток сил» из рукописи «Песни про стукача» (с. 324), «Но было дело дрянь, поди жену достань», «Почему у председателя у дзе дуна» из черновика «Песенки про жену Мао Цзедуна» (с. 377)), а то и не приводятся вовсе («...ски нам не пристало. / И я вчера охранника, / Который всем нам вслух читал, / Ударил подстаканником / За то, что он легавый стал» из фонограммы «В тюрьме Таганской...» (с. 335)).
Данная в Собрании датировка зачастую представляется крайне сомнительной. Скажем, набросок «Без зверей мы бы озверели...» (источником которого указана рукопись из числа находившихся у Марины Влади — с. 356) текстолог относит к периоду «до ноября 1966 г.» (с. 183), безоговорочно игнорируя воспоминания М.Шемякина, в соответствии с которыми эти строки не могли возникнуть ранее 1975 г. Мало того, записанное Высоцким на том же листке четверостишие «В энском царстве жил король...» датировано составителем уже августом 1966 г. (с. 299), и в качестве единственного источника обозначен архив А.Евдокимова (с. 393), где я, к примеру, этого текста не обнаружил.
Да и в целом, признав, что подавляющее большинство произведений Высоцкого не датировано автором, и перечислив некоторые исключения (с. 19), составитель никак не обосновывает приведенные в книге даты. А это фактически равносильно их отсутствию.
В текстах стихотворений нередки прямые искажения — как мелкие, так и весьма существенные. На одной только с. 273 вместо «так жить» читаем: «не жить». на с. 339 вместо «общий» — «полный», вместо «восстания», «влияния» — «восстанья», «влиянья», на с. 206 вместо «мои лучшие» — просто «лучшие», вместо «просмотрит» — «посмотрит», вместо «у меня» — «ведь ко мне» (дважды).
В ряде случаев отвергнута авторская пунктуация, причем предложенные знаки препинания способны вызвать оторопь: «На Камчатку нары дали б» вместо «На Камчатку, нары дали б» (с. 162), «Плюнь в лицо! От злости только вытрусь я» вместо «Плюнь в лицо от злости — только вытрусь я» (с. 206).
Читатель, пожелавший сверить тексты с воспроизведенными на вкладке рукописями, может решить, что пунктуация откорректирована, в частности, и в 12-й строке «Бала-маскарада» (с. 63). Но не стоит торопиться — ясно различимое на иллюстрации тире отсутствует в реальном автографе (аналогичное происшествие, кстати говоря, имело место и в другой книге того же составителя — см.: Высоцкий: время, наследие, судьба. N 6. — 1993, с. 5)...
Не стану продолжать. Ибо с избытком доказана печальная необходимость отказать данному изданию не только в академичности, но и в элементарной добросовестности. В этом смысле оно не отличается от заслуженно порицаемого в предисловии сборника «Песни и стихи» и прочих своих предшественников.
Наверное, наполнение рынка 200-тысячным тиражом этого Собрания не только внесет свою лепту в деформацию представлений о творчестве поэта, но и отодвинет возможный выход научно подготовленных книг. Было ведь сказано: «вокруг любого сто́ящего дела всегда есть или шарлатаны, которые знают, ведают, что творят, но стригут купоны с этого, или люди, которые... искренне иногда заблуждаются, но... часто приносят такой же вред».