Пролог
«Диссидент В.Буковский назвал Советский Союз грандиозным концлагерем. Тысячи томятся в неволе за выражение критической точки зрения, многие прекратили свою деятельность. Удивительно, что, тем не менее, существуют люди, которые поют песни, идущие вразрез с установками этой закоренелой коммунистической страны. Именно таков Владимир Высоцкий.
Не хотелось бы создать впечатление, что Высоцкий пишет лишь о том, что ненавидит. Однако при этом не является автором исключительно патриотических песен, благодаря которым можно было бы остаться в хороших отношениях с советским правительством, или только шуточных. И, по его словам, для того чтобы выступать в Советском Союзе, он должен утверждать свою программу в руководящих органах. «Существуют люди, работа которых — указывать, что мне следует делать. Они решают, какие песни петь, они выбирают их для записи. Мной написано 600 песен, но записано всего 20 из них».
Высоцкому 38 лет, в молодости он хлебнул горя от советской системы. А сегодня — известный киноактер, имеющий деньги и возможности, которыми обладают очень немногие русские. Это дает ему определенную возможность путешествовать.
Как бы то ни было, Высоцкий ведет опасную игру. Но, похоже, он твердо знает, как довести ее до конца. Он не уступчив, но и не покорен».
Такие речи сопровождали видеоряд сюжета популярной программы 60 minutes американского телеканала CBS, посвященного приезду В.Высоцкого в Нью-Йорк летом 1976 г. Кадры названной передачи, а также фотографии, сделанные во время этой поездки, известны, — но их внимательное рассмотрение позволяет выяснить неожиданные подробности драматической биографии поэта и актера.
Контекст
В разгар 1990-х мною было опубликовано пространное исследование, посвященное работе Высоцкого над грампластинками. С той поры минуло много лет, а встречающийся в интернете текст подготовленной на его основе публикации некоего А.Белякова в московском журнале «Огонек» изрядно очищен от фактов, зато замусорен сомнительными личными комментариями плагиатора. Так что позволю себе несколько цитат из оригинала — т.е. собственной давней работы.
Правомерно ли — задавался вопросом ваш покорный слуга, — считать непечатавшегося Высоцкого поэтом неиздававшимся? Ведь его записи были на всех магнитофонах страны, к тому же он вслух признавал их родом литературы. Чем не издания те же пленки?.. Хотя бы тем уже, что практически неподконтрольны автору (а в творчестве, как известно интеллигентам, ничего важнее авторской воли нет).
Как правило незапланированно возникшие и хаотически циркулирующие, фонограммы больше всего напоминают стихи, блуждающие в списках. Предоставленные воле случая, они дичают, словно деревья в оставленном саду, теряя себя по частям; между ними все чаще вплетаются сорняки, то бишь посторонние тексты. Известен путь противодействия этому процессу — выпуск авторских сборников. Но это — для стихов, а для песен, естественно, — дисков. Произведения Высоцкого, которые могли быть изданы с помощью двух различных технологий (как пластинка и как книга), получили таким образом дополнительный шанс.
Со сборниками ситуация ясна. Увы, навсегда останется загадкой, какие стихи включил бы в свою книгу поэт, как расположил бы их, каким вариантам отдал бы предпочтение — в таком уж государстве довелось ему жить и работать. Впрочем, будучи супругом иностранной гражданки (более того — видного общественного деятеля), он имел редчайшую по тем временам возможность выезжать в другие страны. Почему в таком случае нет ни единого свидетельства даже попыток подготовки книжного издания?
«Володя не хотел, чтобы его поэзия пошла "оттуда"», — вспоминал В. Янклович, администратор Театра на Таганке и импресарио концертов Высоцкого. «По-настоящему они, — говорил сам поэт о собственных песнях, — могут быть понятны только русскому человеку». «Имеют ли смысл пластинки, которые издаются "там" и не доходят сюда?» — спросили его из зала. «Они очень доходят, — прозвучало в ответ. — И если доходят, — то только сюда».
Сопоставив эти свидетельства, вполне можно понять причину удивительного для многих стремления Высоцкого официально утвердить свой статус как поэта (вплоть до попыток вступить в Союз писателей СССР). Дело попросту в том, что формальное признание позволило бы всерьез приступить к публикации стихов на родине, а в случае неудачи давало бы возможность печатать их за рубежом — в расчете на то, что подобные издания не будут запрещены к ввозу.
Ведь именно так произошло с пластинками.
Интрига
Первый «миньон» (этим словом официально именовались миниатюрные виниловые и целлулоидные грампластинки на 3-4 песни) увидел свет в 1968 г. на волне популярности кинофильма «Вертикаль». К слову сказать, согласия автора не потребовалось — хорошо хоть известили. Но вскоре на официальном уровне было развернуто массированное публичное шельмование поэта, естественно переходящее в травлю, и очередные несколько «миньонов» вышли лишь в середине 1970-х, после активных целенаправленных усилий ряда заинтересованных лиц, в том числе супруги автора Марины Влади. Тогда же удалось добиться записи на студии государственного монополиста — «Фирмы "Мелодия"» — двух полноценных дисков-«гигантов». Хотя, несмотря на все усилия, «добро» на их производство получить так и не удалось, свет они не увидели. «Мы встречались с министром культуры Демичевым много раз, — пишет в своей книге Марина, — и всегда разыгрывалась одна и та же комедия: повелительный тон по телефону, безоговорочные приказы, шутливые сетования на трудное положение министра, которого никто не слушается, и всё в том же духе...»
Параллельно с настойчивыми попытками согласовать программу с советскими инстанциями и выпустить очередные пластинки на родине, Высоцкий — уже как формально признанный автор и исполнитель своих песен — пытается издать диск на Западе. Сначала — в сентябре 1975 г. в социалистической Болгарии (записанная там фонограмма при жизни автора тоже не увидела свет). Позднее, по всей видимости, к нему обращается с предложением французская фирма Le Chant du Monde. Сохранившиеся черновики Высоцкого позволяют увидеть, сколь тщательно он прорабатывал программу будущего «двуплитника». Затем последовали репетиции и, наконец, «в здании, напоминающем старинную конюшню, ты уже несколько дней записываешь свою пластинку, — пишет Марина Влади. — Договорились в два счета. Ты отдал им авторские права на 25 песен, а «Шан дю Монд» берет на себя техническую организацию дела». Но и «эта пластинка, к сожалению, не вышла, — комментировал позже Высоцкий, — не по моей вине». У издателя на сей счет была заготовлена особая схема (примененная им не единожды, в частности, и к Б.Окуджаве). «Привязав» автора передачей прав на песни, Le Chant du Monde потребовала согласования программы диска (точнее, альбома из двух дисков) с... Министерством культуры СССР. «Они меня надуть хотели! — воспроизводит слова Высоцкого его товарищ и соавтор И.Шевцов. — Коммунистическая фирма, мать их так!»
Оказываясь за рубежом, поэт неоднократно дает интервью, в которых содержатся резкие заявления, однако такие реплики всякий раз озвучены именно ведущим. Сам же Высоцкий искренен, но при этом подчеркнуто сдержан и демонстративно лоялен в каждом идущем в эфир слове. Что интересно, из беседы в беседу иностранные журналисты сообщают миру о «задержанном без видимых причин альбоме, записанном во Франции».
Так построен и процитированный в начале сюжет в «60 минутах», однако здесь Высоцкий не просто дал несанкционированное интервью (что само по себе являлось предосудительным) — он рискнул появиться на экране, находясь в капстране, на поездку в которую ему не давали обязательного в таких случаях разрешения. Более того, журналист вещает: «Собственно, в Нью-Йорке Владимир Высоцкий был только проездом. Он намеревался записать альбом в канадской музыкальной компании». И далее: «Он хотел сделать это самостоятельно, без предварительного согласования с советскими официальными лицами, так как во Франции уже не была разрешена запись одного его альбома». Казалось бы, обнародовать такие планы, да еще в столь дерзкой форме — верх безрассудства. Но давайте наконец присмотримся к фотографиям.
В 1975 г. Высоцкий снимается в кинофильме А.Митты «Сказ про то, как царь Петр Арапа женил». Для роли он отпускает длинные волосы, а по окончании съемок еще с полгода не стрижет их, что подтверждают многочисленные снимки. На фотографиях же, снятых летом 1976 г. в Канаде (в том числе на веранде студии Андре Перри, где проходила запись диска) видно, что волосы он слегка (и довольно небрежно) укоротил.
Однако как в телесюжете CBS, так и на фотоснимках, сделанных в это посещение Высоцким Нью-Йорка, он предстает с короткой и значительно более аккуратной стрижкой! Иными словами, «картинка» опровергает озвученную тогда с экрана последовательность событий и подталкивает к следующей их реконструкции.
Вероятно, реальная ситуация такова: не оставляя попыток договориться с Министерством культуры СССР, поэт осознанно пытается сыграть на пропагандистском противостоянии социалистического лагеря с миром капитала. Для этого используются не только сами по себе интервью, уже упомянутые выше (трудно установить, были ли они своевременно обнародованы, но в данном случае речь именно о замысле, а не о гладкости его воплощения), — но и более сложная комбинация. Высоцкий официально добивается разрешения на поездку во Францию, «в гости к жене». Получив его, уже совершенно негласно берет визы в московских посольствах Канады и США (судя по документам, советские органы обнаружили это лишь по его возвращении). Посетив Францию, вместе с супругой перемещается в Канаду (на территорию которой не распространяется контракт о передаче прав «Шан дю Монду»), там записывает диск и, надо полагать, «утрясает» детали его выпуска в свет. После чего отправляется в Нью-Йорк, где на голубом глазу снимается в той самой передаче. Таким образом он, с одной стороны, демонстрирует «открытость» собственных действий, предвосхищая возможные обвинения в «происках». С другой — лишний раз подчеркивает свою политическую лояльность (Ведущий: «Я полагаю, советские чиновники должны сильно беспокоиться, выпуская вас за пределы страны, не так ли? Мне кажется, они встревожены вашими действиями». Гость: «Ну почему, ну что вы! Я уже четвертый или пятый раз езжу на Запад и всегда возвращаюсь. Это даже смешно. Если бы я не имел возможности выезжать из страны, я бы вряд ли мог давать вам это интервью в такой непринужденной обстановке. Вы же задаете мне те вопросы, которые хотите, и я спокойно на них отвечаю. Я мою страну люблю и не хочу причинить ей никакого вреда. Я никогда не сделаю этого»). Наконец, Высоцкий не оставляет соответствующим советским органам реальной возможности воспрепятствовать записи фонограммы и оформлению отношений с издателем (ведь в действительности подготовка и запись диска — уже свершившийся факт). И при том провоцирует советскую сторону на «наш ответ Западу» (друживший с Высоцким В.Туманов приводит в своих воспоминаниях его разговор в Министерстве культуры: «Вы не привезли мне из Парижа пластинку?» — не без подтекста спросил министр. Но услыхал в ответ независимое: «Зачем? Ведь вы можете издать ее здесь»).
Удивитесь ли вы, если я сообщу, что скрупулезно ли выстроенная, случайно ли сложившаяся цепочка действий дала ощутимый результат?
Эпилог
«Такое впечатление, — заметил корреспондент CBS, — что советские руководящие структуры даже не знали, как реагировать, когда недавно он сел на самолет и прилетел в Нью-Йорк». По возвращении Высоцкий был вынужден давать устные и письменные объяснения для ОВИР и УКГБ, прибегать к помощи влиятельных доброжелателей, однако в результате возможность поездок к жене с трудом, но сохранил (хотя с тех пор от него всякий раз требовалось письменное заявление об отсутствии намерений посещать другие государства).
Le Chant du Monde получил «добро» от Минкульта СССР, но на выпуск не альбома, а одного диска Высоцкого. При этом из 23-х записанных в Париже песен советское министерство утвердило только 4, рекомендовав доукомплектовать пластинку за счет произведений альпинистской и военной тематики, уже выходивших на отечественных «миньонах». В результате мучительных метаний Высоцкий согласился на такие условия, после чего публично зарекся записывать на диски военные песни, до того являвшиеся непременной составляющей его отечественных и зарубежных программ: «Всё. Военная тема полностью отработана!».
Полученное от своих коммунистических покровителей разрешение Le Chant du Monde реализовала столь стремительно, что даже сумела ненадолго опередить RCA.
В Советском же Союзе был срочно выпущен «миньон» с несколькими песнями из так и не вышедшего на «Мелодии» альбома, «причем, — как заметил сам Высоцкий, — вышли некоторые песни, которые вызывали наибольшие возражения у редактуры: "Москва—Одесса" и "Кони привередливые"». Однако одновременно с этим строптивый автор оказался негласно, но строго наказан: больше никаких пластинок для отечественной аудитории при его жизни в СССР не издавалось.
По иронии судьбы выход в свет первого отечественного книжного сборника поэта (не поступавшего в свободную продажу) произошел после кончины Высоцкого именно в соответствии со схемой, описанной в данной статье, — его спровоцировал отмеченный прессой и слухами выпуск в США сборника текстов, подготовленного несколькими тороватыми эмигрантами. Правда, в действиях этих лиц как раз никакого иного расчета, помимо желания подзаработать непыльным трудом, невозможно даже заподозрить.
