Я младше Высоцкого на восемь лет. К моменту знакомства с ним руководил ансамблем, с которым выступал в ресторане «Архангельское». Писал музыку как композитор, пел свои песни и сам играл на фортепиано.
Еще задолго до знакомства с Высоцким я дружил с Севой Абдуловым, у нас была общая компания. Но когда ему нужно было купить машину (у него, по-моему, тогда не было никакой, а хотелось иномарку), почему-то с просьбой помочь позвонил Высоцкий. Это было непростым делом, а у меня имелся блат в одном магазине: я знал замдиректора. Это был первый Володин звонок — 1973 год.
В ту пору я ездил на синем «Вольво», а Володя — сначала на «Рено», потом — на «БМВ» желтовато-коричневого цвета, позже на «Мерседесах», и нас поначалу связывали всякие автомобильные дела: мы оба ремонтировались на станции техобслуживания № 7, где принимали любые иномарки. После Володиной смерти я забирал там его коричнево-вишневый «Мерседес» и некоторое время на нем ездил. Потом его продали — в Армению или куда-то еще, во всяком случае, во Францию не перегоняли.
Однажды ехали мы на Володином «БМВ», ни у него, ни у меня не было денег даже зайти пообедать, и мы заехали в ВААП — там ему причитались какие-то копейки. Потом отправились кое-что купить. Много он мне в тот раз рассказывал всего: говорили о женщинах, о музыке — что он любит и классическую, и джаз. Заезжали за чем-то к Володе в Матвеевское, он показал свою коллекцию пластинок — Шопен, Рахманинов... Большая коллекция.
Помню, я сказал, что пытаюсь написать что-то по поводу 33-х лет. Самому было тогда 28. И он заметил: «Вот когда тебе будет 33 года, тогда ты начнешь осмысливать, что пишешь...» — нечто в этом духе.
Он только что записал свой диск с оркестром на «Мелодии» (апрель 1974 г. — Ред.). А этого цикла ни у кого еще не было на пленках, а когда он сделал запись с оркестром, песни пошли как шлягеры. Я один из первых получил их в репертуар — и к нам в «Архангельское» приезжали слушать песни Высоцкого в моем исполнении.
Стихи «Подшит крахмальный подворотничок» Володя дал мне, чтобы я сделал песню для фильма «Похождения Невзорова», который ставил Панкратов-Черный по произведению А.Толстого «Ибикус». Как-то у Бабека был праздник (кажется, день рождения его жены Наташи), на котором мы с Володей уединились у рояля. И я показал «Попытку самоубийства» на свою музыку. Володя сказал: «Хорошо бы повторить последнюю строчку, а так — прекрасно».
Но — уже после Володиной смерти — вопрос об этой песне был снят: Панкратову наверху не рекомендовали использовать песню Высоцкого. У него это был второй фильм, и я его в этом смысле понимаю.
Позже я записал «Попытку...» для другой картины, на Студии Горького, меня даже сняли с этой песней, и Володю Кузьмина. Но в фильм она опять не попала.
Что касается Бабека, с ним я дружил с 1972 года. Познакомились мы на свадьбе у нашего товарища, тоже соприкасавшегося с Володей. Потом Володя познакомился с Бабеком, а через него — с Диком Фином, поляком, бизнесменом из Лос-Анджелеса. У Дика работал композитор Майкл Миш, которого Володя пригласил в Москву, чтобы помочь сделать студийную запись. Потому что на Западе надо пройти тернистый путь, чтобы попасть в студию, очень дорого стоит подготовка проекта, сложно найти продюсера и т.п. Володя пригласил Миша, чтобы попробовать выпустить пластинку с некоммерческой целью. Главное — чтоб она вышла, чтобы запись была качественная. «Мелодия» тогда в этом смысле соответствовала. Однако его намерения не осуществились.
Тогда же в Москве был Дима Денев, болгарин, который возил сюда французские делегации, занимался кино: покупал кинофильмы советские и соцстран, продавал французские.
Я познакомил их с Володей, с Мишем. Ходили мы с Володей и с Майклом к кому-то в гости на улицу Горького, Миш пел под рояль.
Но в целом Володя в то время был очень занят: что-то записывал или озвучивал. Возможно, это было в 1979 году летом. Со 2-го июня я уже не работал в «Архангельском» (нас расформировали) и перешел на договор в театр как композитор.
Больше всего запомнилась наша совместная с Володей работа над песней «Сбивают из досок столы во дворе...» Я пришел к нему со своими друзьями, гитаристами Володей Витковским и Васей Шубиным. Они сделали красивый аккомпанемент, и было записано несколько вариантов.
На публичных выступлениях Володи я присутствовал дважды. Первый раз — на 15-летии Таганки, второй — на вечере Вайнеров (20.01.1980 — Ред.). В тот вечер мы сначала сидели у Володи дома, а к шести часам отправились в ЦДЛ. Вадим Туманов с сыном припоздали и не могли пройти. Вадим подошел к ведущему вечера Григорию Поженяну: «Володя просил, чтобы меня пустили,» — а тот: «Нет, не могу, извини». В конце концов я помог Вадиму пройти, обратившись к присутствовавшему там Владимиру Сергеевичу Аникину, замминистра легкой промышленности (он тоже был знаком с Володей).
Володя потом здорово наорал на Гришу: «Я к вам больной приезжаю петь, а вы не могли провести моего друга?» Он действительно плохо себя чувствовал.
После вечера мы возвратились на М.Грузинскую, попили чаю вместе с Вадимом...
Последний раз встретились с Володей у входа в ВТО на ул. Горького, Он въехал прямо на бордюр, к двери. Это 23 июля, около 10 вечера.
К Володе сразу же начали подходить всякие люди. Их было очень много, очень! И я всех отгонял, отгонял... Ему было нехорошо.
Вышли из ресторана около часа ночи: я, Володя, Ксения и актер Дружников. Я отвез всех к Володе на его машине. Он мне отдал бутылку водки, а потом взял назад, сказав, что еще ожидает гостей.
Назавтра часов в 10 утра я позвонил Володе. Трубку взяла Нина Максимовна, но я обознался и положил трубку, решив, что, значит, все в порядке. В тот же день уехал в Рязань.
А спустя какое-то время после Володиных похорон мне на автоответчик наговорили женским голосом: «Ты убил Высоцкого!» Вероятно, потому, что я отвозил Володю из ВТО, когда ему было плохо.