Здравствуй, Ваня, милый мой.
Друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма
Шлю тебе привет!
Я уже во городе, стольном, во Париже, где недавно пировал, да веселился с другом моим. Здесь это помнят, да и я в стишках зафиксировал1. Все на месте, попали мы сюда в праздники, 14 июля. Французы 3 дня не работают — гуляют то-есть. Плясали вечерами на площадях, и на всех, на знакомой тебе с детства Place de Republike — тоже2. Толпы молодых людей поджигали какие-то хреновины и бросали их в почтовые ящики. Они — хреновины там взрывались. Называются они «петарды», по русски — шутихи.
Ехали с приключениями — километров через 500 от Москвы лопнуло, даже взорвалось просто, переднее колесо. Разбило нам дно машины, фару и т. д. Еле доехали до Берлина, там все поменяли, а в Кельне поставили машину на два месяца в ремонт. Обдерут немцы, как липку, твоего друга и пустят по миру с сумой, т. е. с отремонтированным Мерседесом. Они — немцы, чмокали и цокали, — как, дескать, можно довести машину до такого, дескать, состояния. А я говорил, что «как видите, можно, если даже не захотеть». Марина из Кельна улетела в Лондон, а я — поездом поехал в Париж. Замечательно поехал, потому что была погода впервые, а ехали мы четыре дня предыдущих в полном дожде и мерзости, и состояние, как ты понимаешь, было-хуже некуда, а тут, в поезде, отпустило в первый раз, как тогда в ГДР. Теперь прошло уже 8 дней — стало чуть легче, даже начал чуть-чуть гимнастику.
Я пока ничего не видел, не делал, сидел дома, читал. Завтра — понедельник, начнем шастать, а вскоре и уедем. Я, — дурачёк, — не записал твой телефон домой и звонить не могу.
Какие дела? Что делаешь? Как кончили сезон? Спрашиваю так, для соблюдения формы, потому что ответ узнаю только к концу августа, если напишешь мне письмо.
Вчера позвонил Севке, он пьет вмертвую, нес какую-то чушь, что он на «неделение» ждет «моих ребят» в «Тургеневе». И что мать его, «в Торгсине». Я даже перепугался этого бреда, думал, что «стебанулся» Севка на почве Парижа, а он — просто только что из ВТО с Надей даже вместе.
Ты, Ванечка, позванивай моей маме, она у меня, да и Севке, — авось, попадешь на трезвого. Сделай, Ваня, зубы. обязательно, и, если уж никаких особых дел — попробуй дачей своей заняться. Начни только, а там назад пути не будет. У меня — все стоит, почти как было, но я про это думать не хочу — приеду — тогда уж3. Вообще же, после суеты моей предотъездной — как-то мне не по себе у безделья-то, да ничего, авось пообвыкнусь и понравится. Засим целую тебя. дорогой мой Ваня, привет твоим, надеюсь увидеть белозубую твою улыбку. Володя