Ах! Откуда у меня грубые замашки?!
Походи с моё поди, даже не пешком!
Меня мама родила в сахарной рубашке,
Подпоясала меня красным ремешком.

Дак откуда у меня хмурое надбровье?
От каких таких причин белые вихры?
Мне папаша подарил бычее здоровье
И в головушку вложил не хухры-мухры.

Мачинал мытьё моё с Сандуновских бань я,
Вместе с по́том выгонял злое недобро.
Годен в смысле чистоты и образованья,
Тут и голос должен быть — чисто серебро.

Пел бы ясно я тогда, пел бы я про шали,
Пел бы я про самое главное для всех.
Все б со мной здоровкались, всё бы мне прощали...
Но не дал Бог голоса — нету как на грех.

Но воспеть-то хочется, да хотя бы шали,
Да хотя бы самое главное — и то!..
И кричал со всхрипом я, — люди не дышали
И никто не морщился, право же никто.

Отчего же — «Сам такой!», да — «Враньё!», да — «Хаянье!»?
Я всегда имел в виду мужиков, не дам.
Вы же слушали меня, затаив дыхан[и]е,
И теперь ханыжите, — только я не дам.

Был раб Божий, нёс свой крест, были у раба вши —
Отрубили голову: испугались вшей.
Да поплакав, разошлись, солоно хлебавши...